Легкая Россия.

        Цены на акции не упадут слишком сильно, потому что дополнительный риск, как бы ни был он велик сам по себе, мал сравнительно с общим объемом риска, уже включенным в цены. Международные нефтяные компании не потеряют интереса к российским проектам, потому что управление политическими рисками в странах третьего мира и есть их основная работа. Зарубежные политики не будут сильно критиковать президента Путина, потому что проще иметь дело со слабой страной с одной нефтяной компанией, чем с сильной страной с конкурентной нефтяной отраслью. А вот долгосрочные издержки будут немалыми.

        Долгосрочные издержки.

        Капиталистическая экономика - это прежде всего экономика стимулов. Закон о банкротстве, который жесток к должнику, укрепляет стимулы инвесторов и кредиторов. Трудовой кодекс, который позволяет легко увольнять работников, улучшает стимулы и менеджеров. Если предприниматель знает, что, заплатив налоги за три последних года, он получает отпущение всех прежних грехов, у него есть стимулы выходить из тени. Если права собственности защищены хорошо, то создатель компании может нанять вместо себя профессиональных менеджеров и заняться другим проектом - например, пойти в политику. Наконец, если выпускник вуза знает, что быть предпринимателем и выгодно, и престижно, и безопасно, у него больше стимулов становиться предпринимателем - т. е. создавать, а не перераспределять. Как повлияет атака на "ЮКОС" на стимулы российских предпринимателей - понятно, отрицательно. А вот как она скажется на стимулах иностранных инвесторов - более сложный вопрос.

        Цена риска.

        Если сравнивать капитализацию российских "голубых фишек" с капитализацией американских или европейских компаний со сходными производственными показателями, то оказывается, что российские компании в несколько раз дешевле. В их цены рынок закладывает "страновой риск" - возможность того, что с экономикой всей страны, а не только с этой компанией произойдет нечто плохое. Например, после ареста Михаила Ходорковского, председателя правления нефтяной компании "ЮКОС", цены на акции остальных нефтяных компаний, являющихся конкурентами "ЮКОСа", тоже снизились, потому что инвесторы интерпретировали эту новость как плохие новости об экономике в целом.

        Трудно себе представить худшую корпоративную новость, чем арест и длительное тюремное заключение руководителя крупной компании. Тем не менее рынок не перестал существовать - и падение оказалось меньшим, чем, например, в августе 1998 г. Дело в том, что инвесторы, присутствующие на российском рынке, уже и так взяли на себя очень много риска - в цены уже была заложена возможность столь плохих новостей. Увеличение политических рисков отпугнет средних инвесторов, а как раз в их инвестициях более всего можно было бы рассчитывать на трансфер технологий, но не крупных. Политика "точечного применения закона" плохо защищает интересы бизнеса в целом, но очень удобна крупным компаниям.

        Никуда они не денутся.

        Еще хуже обстоит дело с прямыми иностранными инвестициями. В ближайшие годы они могут даже увеличиться. По только что опубликованным данным Госкомстата, объем иностранных инвестиций в Россию с января по сентябрь превысил $20 млрд. Хотя иностранные инвестиции очень важны для экономического роста, они - плохой индикатор защиты прав собственности инвесторов и развития рыночных институтов. Если бы в декабре 2002 г. китайская компания выиграла аукцион по продаже "Славнефти", то прямые иностранные инвестиции в экономику России удвоились бы в этот самый день, но что бы это сказало об инвестиционном климате?

        ExxonMobil и ConocoPhillips никуда не денутся. В последние 50 лет крупнейшие нефтяные компании мира работали в Ливии и Иране, Саудовской Аравии и Нигерии, Алжире и Ираке - странах, политические режимы в которых в это время колебались от традиционных монархий до людоедских военных диктатур. (Россия, безусловно, является полноценной демократией по сравнению с этими странами. ) В 1980 г. "Бритиш Петролеум" свернула операции в Иране, только когда рабочие нефтяных заводов и религиозные фанатики начали убивать управляющих и инженеров компании. Именно в этом - управлении крупными политическими рисками - и состоит основная работа мировых нефтяных гигантов. Чтобы они потеряли интерес к России, нужны какие-то поистине катастрофические события, тем более что акции российских нефтяных компаний теперь стоят дешевле.

        Единая нефтяная компания.

        Сейчас эксперты вовсю обсуждают перспективы единой нефтяной компании, которая могла бы быть создана на базе конфискованных активов "ЮкосСибнефти", "Сургутнефтегаза" и государственной "Роснефти". Эти планы совершенно абсурдны с точки зрения экономической эффективности, не говоря уже о юридических проблемах. Однако, как показывает опыт, экономическая абсурдность или юридическая невозможность чего-либо не гарантирует того, что это не будет осуществлено на практике. Несмотря на то что создаваемая структура будет менее эффективной, чем любое из слагаемых, эта суперкомпания по-прежнему будет прибыльной - денег даже хватит, чтобы расплатиться с теми из владельцев, которые недосягаемы для Генпрокуратуры.

        Аргументы в пользу единой нефтяной компании хорошо известны. Во-первых, в соответствии с подходом, намеченным в речи египетского лидера Анвара Садата в далеком 1971 г. , нефть должна быть основным политическим оружием стран-экспортеров. (Где он, Садат, да и где геополитическое влияние Египта? ) Во-вторых, якобы у одной компании легче изымать природную ренту. (Как там дела в Нигерии? ) Конечно, стимулы у менеджеров к снижению издержек в государственной компании вообще не будут существовать.

        В силу уникальных исторических обстоятельств в России создана конкурентная по сравнению с большинством стран собственная нефтяная отрасль. Тем не менее совпадение интересов двух групп - тех, кто ошибочно полагает, что нефть может быть серьезным геополитическим оружием, и крупных мировых компаний - конкурентов компаний российских - как раз и создают благоприятный политический фон для превращения России в сырьевой придаток. Тут и никакой "компрадорской буржуазии" не надо.

        Сильная Россия или легкая Россия.

        Если привычные индикаторы не годятся (еще один - утечка капитала, слишком зависим от методики оценки) , что можно предложить взамен? В России есть фирмы, исследовательские центры и даже вузы, которые нанимают менеджеров, сотрудников и преподавателей на международном рынке труда - прежде всего, россиян, получивших образование за границей. Количество россиян, возвращающихся на родину, и точно так же число молодых специалистов, уезжающих за границу, должно быть хорошим индикатором. Количество российских фирм, выходящих на мировой рынок, - тоже.

        Для людей, переживших упадок и развал Советского Союза, слова "наихудший сценарий" вызывают мысли о двукратном спаде производства и резком расслоении. России не грозит такой сценарий. Однако очнуться через 50 лет, от 50 лет экономической стагнации - как это произошло в 1980-е с Аргентиной, как это произойдет в 2020-е с Венесуэлой, - было бы тоже невесело. Очень грубо, есть два пути развития. Один путь - сильная Россия, в которой хорошо всем бизнесменам, и большим, и малым, в которой правила игры создают стимулы для производства, а не бесконечного передела. Другой путь - назовем его "легкая Россия" - страна, где хорошо защищены права иностранного инвестора, потому что только его эффективность поддерживает на плаву огромные госкомпании. Почему иностранный инвестор или аналитик выбирает второй путь для России - потому что в легкой России легче заработать деньги. Непонятно только, почему легкую Россию выбрал - для всех нас - в октябре 2003 г. президент Путин.

        Автор - профессор Российской экономической школы и ведущий экономист ЦЭФИР

Источник: Ведомости