Вечные ценности

Вслед за западными коллегами российские финансовые институты все чаще предлагают VIP-клиентам услуги по инвестированию в искусство. Доходность «правильных» вложений в арт-рынок может достигать 50% годовых. Но большинство бизнесменов создают коллекции вовсе не из страсти к наживе. Они стремятся жить красиво.

Изящные искусства становятся главным увлечением российской элиты. Арт-рынок переживает подъем. Состоятельные россияне коллекционируют антиквариат и современное искусство, с азартом участвуют как в российских, так и в западных аукционах и с удовольствием украшают новыми приобретениями свои дома, выстроенные по индивидуальным проектам. «Айдан-галерея» переехала из маргинального помещения на 12-м этаже дома возле метро «Сокол» в центр Тверской. Аркадий Новиков открыл ресторан «Галерея», где предполагается устраивать обязательные выставки. А в галерее «Дача», что в Жуковке, на открытии сезона случаются аншлаги.

Золотое дно

Самая громкая сделка этого года в мире антиквариата – приобретение председателем совета директоров компании «Ренова» Виктором Вексельбергом коллекции яиц Фаберже на аукционе Sotheby’s до начала торгов (оценочная стоимость лота составляла $90 млн). По сведениям газеты New York Times, Вексельберг выиграл в борьбе за царские яйца у какого-то другого русского бизнесмена.

Россияне в последние годы все активнее покупают предметы искусства на Западе. Самыми востребованными художниками на русских торгах Sotheby’s уже несколько лет остаются Шишкин и Айвазовский, растут продажи произведений начала XX века. Оборот русского отдела аукционного дома второй год подряд вырастает вдвое.

Министерство культуры РФ положительно относится к покупкам соотечественников. В конце января 2003 года был изменен порядок ввоза произведений искусства в страну. Теперь надо лишь зарегистрировать предметы для личной коллекции в Министерстве культуры. Прежде за ввоз на таможне брали 30% стоимости. «Новый порядок сделал рынок более открытым, – отмечает Марк Патлис, совладелец арт-галереи «Дача» (основной его бизнес – антикварные ковры). – Раньше неясно было, с какой цены платилась пошлина. Фактически ее сумма зависела от конкретной ситуации, от аппетитов таможенников, от того, как договоришься».

В одном из февральских интервью министр культуры Михаил Швыдкой говорил, что по мере сил будет способствовать развитию арт-рынка в России. По его оценкам, потенциал связанного с искусством бизнеса «уступает лишь телевизионному». Правда, министр отметил, что от цивилизованного бизнеса мы еще далеко.

«Никто не занимается оценкой рынка, маркетингом. Пока в арт-бизнесе крутится не настолько много денег, чтобы этим заниматься», – говорит Василий Бычков, директор ЦДХ и генеральный директор компании «Экспо-Парк Выставочные проекты» (ежегодно проводит ярмарку современного искусства «АРТ Москва» и Антикварный салон). По оценкам галеристов, объем рынка «правильного» современного искусства в России составляет порядка $5 –10 млн в год (Sotheby’s иногда пропускает такие суммы за день). Антикварный рынок Олег Стецюра, президент аукционного дома «Гелос», оценивает в $700 млн – 1 млрд.

Все участники арт-рынка отмечают сближение старого и нового искусства. Если раньше антиквариатом считались только вещи, с момента изготовления которых прошло 50 лет, то сейчас сроки смещаются. «Законы антикварного рынка вступают в действие, если нет первичного рынка, нет галеристов, напрямую работающих с автором. Работы Ильи Кабакова 1970-х годов торгуются уже как старое искусство. Через три-четыре года антикварными станут и фотографии Хельмута Ньютона. Сразу после его смерти они подорожали в 2,5 раза», – констатирует исполнительный директор «Айдан-галереи» Илья Вольф.

Одна из острых проблем антикварного сегмента – дефицит особо ценных вещей. «В советское время многое было вывезено», – отмечает Стецюра. К тому же продается много подделок под старину. Кроме того, нет однозначных суждений о художественной ценности предметов. «На Антикварном салоне постоянно кто-то возмущается: «Ой, сколько фальшаков!», но ведь и у экспертов критерии оценки разные, – рассказывает Василий Бычков. – Для кого-то стол с 30% старой фанеровки – антиквариат, а для кого-то нет. В мире тоже по поводу подделок постоянно вспыхивают скандалы. Но, несмотря на все крики, рынок старого искусства растет. Оно рассматривается покупателями как вложение средств, особенно в условиях финансовой нестабильности». По словам Олега Стецюры, в связи с банковским кризисом и изъятием денежной массы из банков взлет активности на последних торгах «Гелоса» составил примерно 30 – 40%: «В конце месяца мы проводим крупный аукцион, от которого ждем еще большего эффекта».

Десять стульев из дворца

Искусство дорожает. Постепенно цены на российском рынке приблизились к мировым. «Иностранцы на нашем рынке не присутствуют уже лет пять, – отмечает Олег Стецюра. – Если раньше контрабандой или другими путями вывозили антиквариат за копейки, то сейчас такие возможности сведены до минимума».

Рост цен на старое искусство подстегивает и интерес к современному. «Оно стало лучше продаваться из-за общего разогрева рынка и из-за усилий организаций, которые им занимаются. Актуальное искусство из маргинального постепенно превращается в престижное», – отмечает Василий Бычков из «Экспо-Парка».

Ни одна московская галерея не декларирует свой оборот, равно как и данные о рентабельности бизнеса. «Окупаемость, доходность, успешность возможны. Однако у каждого галериста свой рецепт, – говорит Марат Гельман. – Это очень индивидуальный бизнес».

Основной доход галерее приносит раскрутка и продажа картин собственных художников. Юридически это партнерство никак не оформляется, поскольку, как признают галеристы, требовать возмещения ущерба с частных лиц в российской судебной системе практически бессмысленно. К тому же бизнес сильно персонализирован и, как правило, у художников и их промоутеров дружеские отношения. На последней выставке Armory Show в Нью-Йорке Елена Селина отказалась продавать американцам работу Александра Виноградова и Владимира Дубосарского: ее возмутило, что покупатели собирались приобрести полотно только из-за того, что картина попала на первую полосу New York Times. После этого художники подарили ей свое полотно.

По оценкам Ильи Вольфа из «Айдан-галереи», в среднем галерея вкладывает в своего художника $5000 – 10 000 в год: новые проекты, выставки, ярмарки. Заграничные вояжи встают арт-бизнесменам в копеечку. До $2000 доходит стоимость упаковки объекта для защиты его от перепадов температуры, вибрации и небрежного обращения грузчиков. В $700 обошлась «Айдан-галерее» доставка произведений искусства из аэропорта до места проведения ярмарки в Нью-Йорке. Стенд может стоить порядка $5000 в России и $10 000 –15 000 на Западе.

Срок окупаемости вложений в раскрутку художника не поддается точным расчетам. Например, 60% работ Марии Погоржельской, жены Александра Виноградова, у «Айдан-галереи» раскупили уже на вернисаже, а в некоторых художников вкладываются без отдачи по 10 лет. Раскрутка имени приносит дивиденды и антикварам: сейчас ресурсы сегмента пополняются за счет менее известных, чем Шишкин с Айвазовским, художников. «В свое время я купил коллекцию художника Федора Федоровского у наследника, – рассказывает Марк Патлис. – Замечательный художник, работал с Бакстом, только тому повезло больше (сейчас цены на рисунки Бакста могут доходить до $1 млн. – Прим. «Ко»). Я уже устроил шесть выставок Федоровского. Отчасти благодаря и моим усилиям цены на него на Антикварном салоне выросли».

Стоимость произведения искусства сильно зависит от истории продаж автора. «Стартовая цена на работы молодого художника определяется чаще всего уровнем жизни в стране, – говорит Гельман. – В дальнейшем цены зависят от международной конъюнктуры». Участники всех рыночных сегментов ориентируются на западные торги. «Если это старые работы (винтаж) известного автора, цены на них обычно уже сформированы на мировых аукционах, – говорит Наталья Григорьева, директор фотогалереи «Братья Люмьер». – Современные отпечатки у меня пока дешевле, чем за границей. А вторичного фоторынка в России практически нет».

Сказывается на цене и судьба произведения – при случае продавцы любят размахивать ксерокопиями с выдержками из мемуаров. «Провенанс (история бытования вещи. – Прим. «Ко») имеет не меньшее значение, чем музейная экспертиза. Фотография известного человека с конкретной картиной на заднем плане прибавит доверия к ее продавцу. Благодаря легенде цена может вырасти на 10 – 50%. А если известно, что из 10 яиц Фаберже, изготовленных по заказу царя, такое-то всегда стояло на его прикроватной тумбочке, цена этого яйца подскочит в десятки раз», – говорит Илья Вольф.

Красиво жить

Сегодня в бизнес-среде принято коллекционировать искусство. Галеристы рассказывают, что им все чаще звонят референты, выясняющие цены и возможную доходность вложений в того или иного художника.

Одна из самых крупных коллекций живописи – у президента компании «Арбат Престиж» Владимира Некрасова. Часть собрания, насчитывающего сегодня около 7000 картин, выставляется в магазинах торговой сети, и гипотетически их можно приобрести. «Картины продаются, поскольку коллекцию надо обновлять, – объясняет Некрасов. – За 7 – 10 лет приоритеты меняются. Да и на рынке интерес смещается от Шишкина и Айвазовского в сторону русской живописи XX века. Сейчас собираю русский авангард группы «Бубновый валет». Для меня коллекционирование предметов искусства является скорее увлечением, нежели инвестиционным вложением. Я не покупаю картины за границей и не участвую в аукционах». В конце года Некрасов собирается открыть музей «Арбат Престиж», где будет выставляться вся коллекция.

Яйца Фаберже после выставки в Кремле и вояжа по регионам тоже могут осесть в музее. Андрей Шторх, директор по стратегическому планированию компания «Ренова», говорит об идее создания музея частных коллекций, где могли бы экспонироваться собрания видных деятелей бизнеса. Давид Якобашвили из «Вимм-Билль-Данна», например, обладает большой коллекцией музыкальных инструментов. Генеральный директор и создатель компании «Аптечная сеть 36,6» Артем Бектемиров собирает иконы северного письма XVII – XVIII веков. Председатель совета директоров Русского генерального банка Александр Пономаренко, родившийся в Крыму, коллекционирует картины с морскими видами – Айвазовского, Боголюбова, Семирадского и антикварные книги про охоту. «Каждый олигарх уже владеет какими-либо произведениями искусства. Другое дело, что не все решаются ввозить их в Россию. Я думаю, идея создания музея частных коллекций должна иметь успех», – считает Шторх из «Реновы».

Оценив покупательскую активность россиян, на наш рынок выходят западные арт-дилеры. «Недавно устраивали Moscow Fine Art Fair, где был десяток супергалерей и выставлялись работы от Брейгеля до Кандинского. Событие встряхнуло наш рынок: и по уровню представленных вещей, и по уровню организации экспозиции было чему поучиться, – рассказывает Василий Бычков из «Экспо-Парка». – Российские покупатели могли зарезервировать вещи, а потом выкупить их за границей».

Для покупки некоторых актуальных художников клиенты записываются в очередь (листы ожидания есть, например, на работы Александра Виноградова с Владимиром Дубосарским, на Олега Кулика, на Николая Овчинникова). Сегодня богатые люди приходят на вернисажи, как раньше приходили в дорогие рестораны – искусство вошло в моду. Галеристы отмечают, что многие клиенты поражают хорошим вкусом, образованием и пониманием рынка. «Сейчас ставки на арт-рынке гораздо выше, чем возможная норма прибыли, – говорит Марат Гельман. – Ставка номер один – это сбор уникальной коллекции, с которой можно попасть в анналы истории. Ставка номер два – это обозначение себя как современного, богатого, включенного в высшие сферы общества, одним словом, в элиту России. Ставка номер три – коллекционирование как выгодная инвестиция».

Четвертый мотив – стремление облагородить интерьер. Все чаще клиенты приходят к галеристам по совету своих дизайнеров: «Мне нужна узкая картина длиной примерно 80 см, чтобы повесить в проем между окнами». Правда, есть и обратные примеры. По словам Ильи Вольфа из «Айдан-галереи», один из коллекционеров перестраивал пространство под новое приобретение: расширял комнату, чтобы крупное полотно заиграло в интерьере.

Вольф считает, что, если не произойдет больших потрясений, арт-рынок будет становиться все более интересным с точки зрения вложений. «Мы сможем на конкретных примерах показать клиентам, какую доходность дают «голубые фишки», какую – вложение в обанкротившееся предприятие, а какую – в искусство. Сейчас нам не хватает наглядности». В 95% случаев серьезные галереи гарантируют, что покупка у них – выгодная инвестиция, дешеветь этот художник не будет.

Российский арт-рынок развивается по законам западного. В США всплеск инвестиций в искусство пришелся на период падения фондового рынка. Все ведущие инвестбанки – Citigroup, UBS, Deutsche Bank, J.P.Morgan Chase – консультируют клиентов, желающих вложить деньги в искусство. В последнее время подобная услуга появилась и в России. Правда, большинство клиентов по-прежнему обращаются за ней в арт-галереи. Им они доверяют больше.

Ирина Телицына, Марина Шумилина
22.07.2004  журнал Компания