Интервью: Игорь Бабаев, президент АПК "Черкизовский"

Российский мясной рынок с оборотом $5-6 млрд в год до сих пор остается без явного лидера. Даже такие мощные группы, как “Продо” (бывшая “Планета”) и АПК “Черкизовский”, занимают на нем всего по 10%, а общая доля 10 крупнейших компаний не превышает 40%. Остальной рынок делят между собой 1000 небольших региональных предприятий, успешно защищающих свои локальные сегменты от национальных гигантов. По признанию президента Мясного союза Мушега Мамиконяна, консолидации на мясном рынке придется ждать очень долго. Если только не случится чуда — например, объединения “Черкизовского” и “Продо” или “Микояновского” и “КампоМоса”.

У компаний “большой четверки” есть и другой способ “нагулять вес”. Любая из них может найти стороннего инвестора, который предоставит ресурсы для агрессивного поглощения конкурентов. Судя по планам президента “Черкизовского” Игоря Бабаева, его компания предпочла действовать именно по такому сценарию.

— Чтобы было понятно — АРКО не является владельцем акций, у нас есть инвестор. Я не хочу разглашать, кто он и как он им стал. Во всяком случае, это инвестор, близкий к моей идеологии.

— Давайте опустим этот вопрос. Понятно, что мы это делаем, чтобы собрать все акции. В любом случае контрольный пакет в наших руках. Потом, “Черкизовский” [мясокомбинат] не является сегодня монстром в холдинге — в нем появились другие серьезные предприятия. Вы ведь говорите со мной сейчас не как с директором Черкизовского мясокомбината, а как с руководителем холдинга, в состав которого входят более 50 российских предприятий.

“Черкизовский” как материнское предприятие более известен, и, безусловно, отношение к нему неоднозначное. Назовите, в какой столице мира сейчас есть мясокомбинаты. Их нет сейчас ни в Париже, ни в Лондоне, ни в Берлине. Поэтому наше внимание направлено сейчас на регионы России. Мы разрабатываем идеологию выхода в регионы, где есть сырье, где производить экономически выгодно.

— Давайте я внесу ясность, из чего состоит холдинг, потому что в последнее время произошли большие изменения. Сейчас холдинг “Черкизовский” — это вертикально-интегрированный комплекс, который от начала до конца решает все свои проблемы. Сначала это была мясная группа, созданная на базе Черкизовского мясокомбината, потом появился “Бирюлевский” [мясокомбинат]. Сейчас это восемь действующих мясокомбинатов, которые по обороту догоняют Черкизовский мясокомбинат. Он остается флагманом, но у таких региональных мясокомбинатов, как Пензенский, Белгородский, Лабинской хладобойни, которую мы сейчас вводим, потенциал развития выше, поэтому все наши инвестиции идут в регионы.

У нас сформирован мощнейший птичий блок. В него входят 10 птицефабрик, и мы планируем, что в следующем году оборот по ним будет как минимум около $200 млн. Это довольно ощутимая доля в обороте холдинга, с учетом того что по мясной группе ожидается товарооборот $400 млн.

Наряду с этим создается группа свиноводства. У нас два свинокомплекса в Пензенской области, один — в Вологодской области, два — в Московской области. Четвертый блок — зерновой. Мы столкнулись с проблемой зерна, достаточно серьезной. В прошлом году цена на зерно прыгнула с 3000 руб./т до 6000-7000 руб./т. Это безумие. Мы приватизировали в Пензенской области 100 000 га пашни, сегодня уже получили урожай 100 000 т зерна, в 2004 г. планируем нарастить объем до 150 000 т, а в перспективе выйти на 500 000 т. Для нас каждый этот блок — испытание. Если мы были профессионалами в мясном производстве, то птицеводство стало чем-то новым. Мы пригласили специалистов из Голландии, которые помогли создать современное производство. В результате Петелинская птицефабрика стала крупнейшим поставщиком охлажденной птицы в Москве.

— Мясной блок более-менее стабильный. Здесь задача — удержать на российском рынке мясной продукции долю в 10-11%. Сейчас растет малый бизнес, и мы постоянно ощущаем давление.

Еще один фактор — теневой бизнес. В России мы единственная из мясных компаний, которая аудируется Ernst & Young. Мы чисты, мы сегодня конкретно показываем всю свою экономику. Кроме нас баланс показывает только “КампоМос”. Покажите мне еще мясное предприятие, которое аудируется, — я со стула упаду. Нам очень важно, чтобы все компании были прозрачны с точки зрения экономики. Мы зарабатываем $50 млн (EBITDA группы) в год, и мы это показываем.

— Аудит будет опубликован через 1,5-2 месяца.

— Нигде никогда о нас так не говорите, мне тем более, мы свои доли только наращиваем.

Вот вы сказали о трех направлениях. Что такое пиво — это транснациональный бизнес. В любой стране мира вы увидите компании африканские, американские, немецкие. Молочный бизнес — то же самое. Везде есть Danone и Nestle. Назовите мне подобные мясные компании. Их нет. Мясной бизнес тяжелый, он очень трудоемок. Западную мясную продукцию наш народ не очень воспринимает.

— Главный — это птицеводство, но он тянет за собой зерно, и второй по значимости блок — свиноводство.

— В ближайший год инвестиции в московский птичий блок составят $30 млн, в пензенский — $25 млн. В свиноводство планируется вложить около $20 млн. Там ситуация непростая, поскольку технологический процесс более длительный. По мясу сейчас мы открываем бывший Лабинский, который переименован в Бабаевский, мясокомбинат (Краснодарский край). В целом по мясному блоку объем инвестиций составил в этом году $12 млн.

— Моя молодость связана с Кубанью. Я закончил там институт, я был директором Анапского мясокомбината на побережье, директором Армавирского мясокомбината семь лет, и так у меня 15 лет жизни пролетело. Поэтому к Кубани у меня свое отношение. Я считаю, что новое название комбината соответствует тому, что я там сделал, а это самое главное. Это предприятие первого класса, одно из лучших в России по вопросам этики, культуры, технического оснащения. Вообще, прекрасный, цветущий мясокомбинат.

— Это связано в первую очередь с тем, что в России появились длинные, пятилетние, кредитные ресурсы. Их не было. Раньше мы пользовались только краткосрочными ресурсами — собственными оборотами, дорогими банковскими кредитами. К тому же сегодня государство возвращает [сельхозпроизводителям] две трети ставки рефинансирования, т. е. кредиты выдаются на льготных условиях.

— Я обращаю ваше внимание на то, что банки всегда хотят видеть реальный сильный баланс, который позволяет кредитовать с минимизацией риска. Когда речь идет о кредитовании наших блоков, банки невольно обращают внимание на то, что я являюсь лидером на мясном рынке.

— Мы должны были провести IPO раньше “Вимм-Билль-Данна”, но помешал августовский кризис. До кризиса Morgan Stanley был нашим андеррайтером, подготовка IPO шла к завершению, и потом все рухнуло. Сейчас он является просто акционером Черкизовского мясокомбината, не более. Ни в каких других операциях он не участвует, просто выжидает и смотрит, что произойдет с компанией. Я не исключаю, что акции “Черкизовского” будут конвертированы при переходе на единую акцию группы. Такие переговоры мы с Morgan Stanley ведем.

— С ними уже есть такая договоренность.

— Поскольку Черкизовская группа общеизвестна, придется, видимо, переименовывать “Эко-Торг” (основной акционер предприятий группы. — “Ведомости”) в “Черкизовский”.

— Это будет управляющая компания.

— Почему мы не торопимся на IPO? По нашим прогнозам, компания в течение 2-3 лет будет иметь $1 млрд оборота и ее стоимость будет несколько другая.

— Дело в том, что период дефолта для нас был катастрофическим. И переход из дефолта в темп мобильного развития оказался очень сложным. Когда мы приобретали региональные мясокомбинаты, они были никакие. Это было просто название. И ушло сумасшедшее количество времени и денег на восстановление этих комбинатов. Сейчас периферийные мясокомбинаты зарабатывают около $1 млн, это большая победа.

— Прибыль. Этот год стал переломным, пошел рост. Сейчас я могу сказать: в этом году мы получим по группе товарооборот $500 млн. Да, безусловно, тот, кто не мечтает, ничего не достигнет. Мы ведь не просто заявляем, что достигнем продаж в $1 млрд. Мы сейчас обсуждаем первый шаг — продажу блокирующего пакета акций, а полученные деньги пустим на поглощение. Но не на те мясокомбинаты и птицефабрики, которые мы брали раньше и которые я своими мозгами и профессионализмом поднимал. Сейчас речь идет о поглощении действующих предприятий, которые дадут рост капитализации.

— Да, но “Клинский” нам даром не нужен. Мы смотрим сейчас на Новосибирск, Екатеринбург. Нас больше интересует региональное развитие. Нас интересуют свинокомплексы, птицефабрики, зерновые хозяйства. Если мы в следующем году выходим на оборот в $650 млн и EBITDA в $65 млн, то спокойно можем продать блокирующий пакет акций за $200 млн. Тогда речь пойдет о поглощении двух предприятий и мы становимся “миллиардниками”. Это понятно? В принципе, эта технология общепринята. Вопрос в том, что поглотить. Речь ни в коем случае не идет о московских предприятиях — они нам не нужны. Нас интересуют города-миллионники.

— “Планета” и группа “Агрос” спровоцировали сумасшедший рост цен на те предприятия, которые не стоили тех денег. Как у них обстоят дела сейчас, вы знаете. Из-за удорожания сырья на 130% все мясокомбинаты России потеряли как минимум половину прибыли.

— Да, мясная группа потеряла, я это не скрываю. Но у нас очень мощная сеть. Мясо просело, но выросли птица, свиноводство, зерно. Вот “Планета” оказалась в ситуации, когда скупила все и теперь не понимает, что с этим делать. Это же не нефть качать.

— Я пытался, но они хотели продать весь мясной блок. Но это может купить только тот, у кого с мозгами не все в порядке. Потому что это не наш, управляемый, технически оснащенный бизнес. Они накупили разного старья, и туда надо вкладывать сотни миллионов долларов. Тольяттинский, Уфимский комбинаты — они все требуют колоссальных инвестиций.

— Там вообще катастрофа, поверьте мне. Они [“Планета”] практически не проводили инвестиционную политику. Купили то, что более-менее живое, но требует инвестиций. А инвестиций сделано не было. Что они сейчас делают, я не знаю. Но, во всяком случае, я знаю, что ситуация в мясной индустрии непростая. И для нас, и для них тем более, потому что у них нет профессиональной команды, хотя эйфория на рынке прошла, и сегодня нет дефицита в кадрах. Раньше меня растаскивали, перекупали моих людей. Сейчас все, кончилась эта песня. И мои люди знают, что лучше с Бабаевым быть всю жизнь, быть застрахованным, получать зарплату.

— Ничего подобного. Я вам скажу, что сейчас группа “Ренова” пытается купить у нас пакет. Нас не устроила сумма, которую они назвали.

— Из США вернулись два моих сына. Старший сын, Сергей, закончил Джорджтаунский университет в Вашингтоне и сейчас — вице-президент по маркетингу [всего холдинга]. Младший, Евгений, закончил Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе (UCLA) и работает в АПК “Михайловский”.

— Конечно.

— Я не собираюсь складывать оружие. Наоборот, я больше занимаюсь развитием. Мои сыновья держат пульс там, где уже все создано, а заводить новые активы в группу буду я.