Колебания воздуха

История EMI началась с обмана. В 1897 году в Лондон из США прибыл Уильям Барри Оуэн. Он должен был защищать европейские интересы своего работодателя – американского изобретателя граммофона Эмиля Берлинера, однако вместо этого основал собственную компанию с незамысловатым названием – Gramophone Company.

Предприимчивый Оуэн объединил капиталы с инвестором Тревором Уильямсом. В июле 1898 года к ним присоединился еще один бывший соратник Берлинера – Фред Гайсберг, который стал первым звукорежиссером компании. Gramophone Company приступила к выпуску продукции – граммофонов, грампластинок и сопутствующих товаров.

Собачья слава

Становлению Gramophone Company очень помогло то, что уже в ранние годы ей удалось создать яркий и узнаваемый брэнд. Определенную роль в этом сыграл случай.

В конце XIX века в Ливерпуле жил и работал не слишком удачливый художник Фрэнсис Барро. От брата Марка, скончавшегося в 1887 году, ему в наследство достался симпатичный пес Ниппер. По легенде, собака часами просиживала около хозяйского фонографа, пытаясь определить, откуда идет звук. Зрелище было презабавное и в то же время трогательное. Хороший сюжет для картины, сообразил Барро и взялся за кисть. Готовое полотно он поначалу назвал честно: «Собака, разглядывающая и слушающая фонограф», однако потом для пущей трогательности переименовал в «Голос его хозяина».

Барро попытался выставить картину в Королевской академии художеств, но получил отказ. Попытка пристроить шедевр в какой-нибудь журнал также не увенчалась успехом. Тогда практичный живописец обратился в The Edison Bell Company (ведущий производитель цилиндровых фонографов). «Собаки не слушают фонограф!» – сказали ему там и тоже указали на дверь.

Следующей и последней остановкой для Барро стала Gramophone Company, где картина наконец обрела своего благодарного зрителя. Сам мистер Оуэн принял художника и выразил желание приобрести полотно, если тот заменит слово «фонограф» на «граммофон». Барро не заставил себя долго упрашивать – граммофон так граммофон. За работу ему заплатили 50 фунтов стерлингов, и столько же он получил за продажу авторских прав. Впоследствии компания заказала художнику еще 24 копии.

Впервые пес, слушающий граммофон, появился на страницах рекламной брошюры Gramophone Company в январе 1900 года. Публике понравилась сцена, и этот логотип стал использоваться все чаще. В 1910 году компания зарегистрировала картинку с собакой и ее название – His Master’s Voice (HMV) как официальную торговую марку. По сути эта аббревиатура на долгие годы стала вторым именем для Gramophone Company, а затем и EMI.

«Гонорар чудовищный»

Впрочем, для успешного бизнеса одного пса было недостаточно. Для раскрутки проекта Gramophone Company были необходимы настоящие звезды, иначе граммофону грозила участь других диковин – пианолы и шарманки, которые недолго служили игрушками человечества и не приобрели массовой популярности. И такая звезда отыскалась в Милане, куда в марте 1902 года приехал звукорежиссер Gramophone Company Фред Гайсберг. Вместе с братом и местным торговым представителем компании он пошел послушать широко разрекламированную оперу Альберто Франкетти «Германия». В тот вечер на сцене блистал 29-летний Энрике Карузо. Впечатленный его выступлением, Гайсберг решил выяснить у тенора, сколько тот хочет получить за запись десяти песен. Карузо запросил 100 фунтов стерлингов. «В то время эти условия ошеломляли, – вспоминал потом Гайсберг, – однако я передал их в Лондон, сопроводив самой лестной рекомендацией…» Ответ пришел быстро: «Гонорар чудовищный, запись запрещаю». Гайсберг пошел на риск и без санкции начальства согласился выплатить запрошенный гонорар. 18 марта 1902 года Карузо – «добродушный и свежий» – пришел в студию и за два часа спел десять песен под аккомпанемент фортепиано. Эта запись, удивительно близкая по звучанию к оригинальному исполнению, прославила и певца, и компанию. Как признавал сам Гайсберг, Карузо «сделал граммофон». За следующие двадцать лет Карузо получил от продажи пластинки около миллиона фунтов стерлингов.

Успех Карузо стал сигналом и для других звезд оперной сцены. В 1903 году компания записала Франческо Таманьо – первого исполнителя партии Отелло в опере Джузеппе Верди «Отелло». Спустя год был заключен контракт с известной певицей Нелли Мельбой, которая потребовала, чтобы пластинки с ее записями были украшены особыми лиловыми ярлыками и стоили на шиллинг дороже других. В 1906 году Гайсбергу удалось уговорить записаться великую Аделину Патти. Услышав свой голос на грампластинке, шестидесятилетняя певица восхищенно воскликнула: «Теперь я знаю, почему я Патти!»

«Освоив» Европу, Гайсберг отправился в Россию. Он исколесил ее вдоль и поперек и записал массу интересного материала: цыганские песни знаменитой Вари Паниной, военные марши, пасхальные богослужения в Нижнем Новгороде, народные мелодии. Гайсберг сумел очаровать звезду русского романса Анастасию Вяльцеву. Грампластинка с записью песни «Гайда, тройка!» принесла ей популярность во всем мире.

Ведущая певица императорского оперного театра Мария Михайлова охотно записала «Вечернюю серенаду» Франца Шуберта. А вот ее частый партнер Леонид Собинов поначалу наотрез отказался записываться, так же как и Федор Шаляпин. Только сыграв на их соперничестве, Гайсберг уговорил обоих певцов записать свои выступления.

Мемуаристы вспоминают Фреда Гайсберга как удивительно тонкого и деликатного человека, который с трепетом относился к звездам, с которыми работал. Своей главной задачей он считал донести до слушателя музыкальное искусство в его первозданном звучании, ничего не добавляя и не редактируя. При этом Гайсберг был скромен и непритязателен: проработав в компании несколько десятков лет и сделав для нее так много, он даже не был удостоен чести войти в состав совета директоров.

«Убийца классической музыки»

К 1913 году треть британских семей обзавелась собственными граммофонами. Спросу соответствовало предложение: только в 1914 году Gramophone Company выпустила около 4 млн записей. Даже несмотря на начало первой мировой войны и потерю представительств в России и Германии, компания процветала. В 1921 году известный британский композитор сэр Эдвард Элгар открыл первый музыкальный магазин HMV на Оксфорд-стрит в Лондоне.

Уверенную поступь Gramophone Company остановила Великая депрессия. В поисках выхода из кризиса в 1931 году компания приняла решение объединиться со своим главным конкурентом – Columbia Gramophone Company, а также с рядом более мелких студий. Новый монстр индустрии звукозаписи получил название Electric & Musical Industries, сокращенно EMI. Под его флагом объединились такие лейблы, как Columbia, Electrola, HMV, Regal, Zonophone, Odeon, Pathe и Parlophone. Альфред Кларк из Gramophone Company стал председателем правления, а Луис Стерлинг – управляющим директором.

Хотя Фред Гайсберг по-прежнему играл важную роль в формировании творческого портфеля объединенной компании, его постепенно стал вытеснять с первых позиций собственный ученик и помощник – Уолтер Легг. Об этом человеке стоит рассказать особо, ведь сам он считал себя первым продюсером звукозаписи.

Страстный поклонник классической музыки, Легг пришел на работу в Gramophone Company в 1926 году, будучи еще совсем молодым человеком.

После образования EMI Легг получил возможность упрочить свое положение в компании. Он предложил руководству поистине революционную схему – оплачивать записи из средств, собранных потенциальными покупателями. Легг рассчитал, например, что, если собрать с 500 подписчиков по 30 шиллингов, этой суммы хватит, чтобы оплатить первую в истории запись мрачных песен Хуго Вольфа. Хотя это и попахивало авантюрой, руководители EMI одобрили эксперимент. К всеобщему удивлению, он удался. Легг сумел заинтересовать необходимое количество меломанов, в том числе и из Японии, и искомая сумма была собрана. Подписное издание песен Вольфа в исполнении Елены Герхардт вышло в свет в апреле 1932 года.

Следуя той же схеме, Легг сделал ряд блестящих записей, для которых привлек ведущих музыкантов и дирижеров своего времени. Риск для EMI был минимальным, а прибыли – огромными. Неудивительно, что Легг, которому не исполнилось еще и тридцати, стал любимцем руководства EMI.

При этом, как пишет в своей книге «Кто убил классическую музыку?» английский журналист Норманн Лебрехт, Легг отказался от принципов, которых придерживался его учитель Фред Гайсберг. Тот никогда не вмешивался в творческий процесс, считая, что запись должна полностью соответствовать живому звучанию. Иначе мыслил Легг: «Я решил, что запись должна быть плодом взаимодействия артистов и тех, кого сейчас называют «продюсерами». Я хотел добиться большего, чем то, чего обычно достигают на публичных выступлениях. Я задался целью перенести на диск лучшее, что может дать артист, находясь в самых лучших для творчества условиях».

Добиваясь этой цели, Легг нередко вел себя довольно бесцеремонно. Вообще большинство современников, даже признавая его вклад в развитие индустрии звукозаписи, описывают Легга как неприятного человека, самодура и грубияна.

Вторая мировая война стала причиной нового кризиса в EMI. Компания испытывала нехватку сырья для изготовления пластинок, большинство молодых сотрудников ушли воевать. Из-за слабого зрения Легг не был призван на службу, но он все равно проводил много времени в местах боевых действий, организовывая концерты для военных.

После окончания войны Легг создал новый оркестр под названием «Филармония», куда вошли в основном те музыканты, которые в военные годы ездили с ним на концерты. Оркестром дирижировали многие известные мастера – Рихард Штраус, Вильгельм Фуртвенглер, Герберт фон Караян, Отто Клемперер. Вскоре «Филармония» стала одним из самых популярных коллективов мира.

Хотя Легг занимался оркестром в рабочее время, руководство EMI до поры до времени закрывало глаза на его побочную деятельность. В этом был свой расчет: многие лучшие записи того времени были сделаны как раз с участием «Филармонии». Однако в 1963 году у Легга возникли разногласия с начальством, и он подал в отставку. Легг больше никогда не занимал ключевых постов в звукозаписывающей индустрии, хотя принимал участие в отдельных записях и организации живых концертов. Умер он в 1979 году в возрасте 72 лет. Влиятельный критик Эндрю Портер написал в некрологе: «Он сделал, вероятно, больше, чем любой из наших современников, для повышения стандартов музыкального исполнительства. Мир многим обязан ему за то, что он нашел, отобрал, распространил и сохранил для потомства лучшее из того, что было в музыкальной культуре середины двадцатого века».

Впрочем, не все вспоминают Легга тепло или хотя бы с благодарностью. В частности, Норманн Лебрехт в числе корыстолюбивых убийц, создавших современную непрозрачную музыкальную индустрию, называет и Легга. Однако факт остается фактом: записи, сделанные Уолтером Леггом, до сих пор входят в «золотой фонд» EMI Classic и пользуются огромной популярностью у слушателей.

Не везет в любви

Во второй половине ХХ века в репертуар EMI хлынула музыка массовых жанров. Количество звезд, в свое время работавших с EMI, трудно сосчитать. В июне 1962 года студия Parlophone, входящая в группу, подписала контракт с Beatles, а уже в октябре вышел первый сингл ливерпульской четверки – Love Me Do. В 1967 году был заключен контракт с Pink Floyd, в 1972-м – с Queen.

В 1971 году Electric & Musical Industries официально поменяла название на EMI Ltd. «Мы считаем, что это изменение имеет смысл по двум причинам. Во-первых, потому, что прежнее имя уже не отражает широкого спектра нашей деятельности и интересов, а во-вторых, во всем мире нас называют аббревиатурой EMI», – говорилось в заявлении руководства компании.

Позже EMI стала продюсировать такие группы, как Deep Purple, Duran Duran, Rolling Stones, Radiohead, Coldplay, Blur и др. Не менее внушителен список исполнителей-солистов: Клифф Ричард, Джо Кокер, Дэвид Боуи, Кейт Буш, Шина Истон, Джордж Майкл, Кайли Миноуг, Робби Уильямс, Нора Джонс.

Были и проколы. В стремлении оставаться на пике актуальности в октябре 1976 года EMI подписала контракт с «малоизвестной, но многообещающей» группой Sex Pistols. Команда действительно быстро прославилась, но известность эта была скорее скандальной. 1 декабря по случаю выхода дебютного сингла Anarchy in UK группа была приглашена на телевидение, где ведущий попросил ребят сказать «что-нибудь возмутительное». Гитарист Стив Джонс воспринял эту просьбу буквально и вывалил в эфир кучу ругательств. На следующий день все газеты взахлеб рассказывали об этом инциденте. Руководство EMI сочло за лучшее расторгнуть контракт с неблагонадежной группой.

Сегодня EMI не испытывает трудностей со звездами. Менеджеров компании, история которой началась с нарушения авторских прав, тревожат проблемы другого рода: музыкальное пиратство, свободное распространение музыки в Интернете, жесткая конкуренция на медиа-рынке, появление все новых и новых технологий (например, технология DVD активно вытесняет традиционные CD). Для решения этих проблем EMI пыталась вступать в альянсы, но ей явно не везло в вопросах сотрудничества.

С 1979 года EMI входила в транснациональный концерн Thorn-EMI, однако в 1996 году акционеры проголосовали за обособление, так что EMI вела бизнес в одиночестве. С тех пор EMI Group (таково нынешнее название британской компании) находится в поиске стратегических партнеров. Дважды – в 2000-м и 2003-м – она пыталась объединить свой звукозаписывающий бизнес с аналогичным бизнесом Time Warner, и оба раза безуспешно. В первый раз сделке помешали европейские законодатели, во второй – канадская Seagram, предложившая больше денег. Не состоялся и союз с немецкой Bertelsmann, и тоже в результате противодействия антимонопольных органов. Так что пока EMI сохраняет свой статус самой крупной из независимых звукозаписывающих компаний, при этом удерживая место в пятерке ведущих мировых лейблов.

В 1999 году EMI Group возглавил Эрик Николи, до этого работавший в United Biscuits. Его антикризисная программа не отличалась особой оригинальностью: главными пунктами стали массовые сокращения и жесткий контроль расходов. Только в 2001 году компания уволила 1800 человек (в основном с заводов в Нидерландах и США). Был пересмотрен и список групп и исполнителей, с которыми работает EMI. Сегодня компания менее склонна ставить на «темных лошадок», предпочитая беспроигрышные варианты.

Новая политика приносит свои плоды. Хотя о преодолении кризиса говорить пока рано, 2003 год компания закончила лучше, чем предыдущий. Объем продаж составил $3,4 млрд, а чистая прибыль – $361 млн.

Юлия Мифаева
17.09.2004  журнал Компания