В тени гигантов

В макроэкономических эскизах реформаторов 1990-х нефтегазовый сектор замышлялся как сообщество 5 - 6 крупных вертикально интегрированных компаний (ВИНК). Малые добывающие компании не планировались вовсе, и развивать их никто не собирался. Но вопреки предположениям теоретиков, вскоре после первичного раздела наследства Миннефтегаза малые и средние нефтяные компании стали неотъемлемой частью отраслевого пейзажа. Они освоили старые месторождения в Татарии, рисковые нефтеносные участки в Западной Сибири, старательно игнорируемые грандами отрасли. Однако высокие цены на топливо, удерживающиеся последние годы, для "малышей" вовсе не стали чистым благословением - скорее наоборот.

Во-первых, у ВИНКов благодаря росту мировых цен появились свободные средства, и интерес к укреплению позиций, в частности, за счет поглощения "малышей". (В течение 2004 года было поглощено 17 малых нефтяных компаний.) Во-вторых, на фоне благоприятной конъюнктуры резко проявились застарелые проблемы отрасли, бившие сильнее всего по малым и средним компаниям. Главный  удар по независимым производителям нефти и газа был нанесен в 2002 году введением плоской шкалы налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ). Малые компании, которые всегда были образцовыми налогоплательщиками, оказались в самом невыгодном положении: законодатели утвердили адвалорную ставку налога в 16,5% от мировых цен на нефть. Но, приструнив ВИНК, проигнорировали независимые нефтяные компании.

Из-за невозможности реализовать продукцию на внутреннем рынке по адекватным ценам и невысокой квоты на экспорт за 2003 год и первое полугодие 2004 года, НДПИ по малым компаниям относительно выручки достиг 45%. В результате фискальных новаций окупить уже инвестированные в строительство инфраструктуры средства стало невозможно. Вследствие этого небольшие компании были сами вынуждены броситься на поиски платежеспособных партнеров-покупателей.

Обострилась и проблема монополизма на внутреннем рынке. Льготы - право на 100-процентный экспорт своей продукции - имелись у совместных предприятий (каковыми являются многие "малыши") только до 1995 года. Сейчас импортная квота у них, как и крупных компаний, составляет 30% добычи. И тут возникает две проблемы: транспортировка и судьба оставшихся 70%.

"Особенность российского нефтяного бизнеса в том, что высокий уровень рентабельности возможен только в холдинге из нескольких нефтяных активов, интегрированных вертикально и горизонтально", - утверждает главный экономист банковского дома "Лугинин и партнеры" Михаил Шмелев. Поскольку собственной переработки почти ни у кого нет, независимые компании вынуждены "идти на поклон" к крупным холдингам, имеющим собственные трубопроводы и нефтеперегонные предприятия. Но сколь бы велика ни была их мощность, она все же ограничена, а если учесть, что при высоких ценах производители склонны расширять собственную добычу, в руках у крупных компаний появляется мощный инструмент ценового давления на независимых конкурентов. Так, в мае 2003 года ООО "Кованефть", ЗАО "Нефтус" и ЗАО "НК "Нобель Ойл" обратились в объединенную комиссию по корпоративной этике при РСПП с претензией в адрес ОАО "ЛУКОЙЛ", обвинив компанию в создании препятствий для прокачки по принадлежащему ей нефтепроводу Уса - Ухта. Но эта жалоба до сих пор не рассмотрена.

Впрочем, хоронить "малышей" преждевременно. Как и в случае с их непредвиденным появлением, можно сделать ошибку, недооценив их потенциал.

"Пока существует рыночная экономика и частная собственность на добытое сырье, малые и средние нефтяные компании сохранятся. Я бы сравнила этот сектор с легкими, которые в процессе дыхания периодически расширяются и сужаются. Ниши, в которых такие компании ведут бизнес, в обозримой перспективе не исчезнут", -  говорит генеральный директор Ассоциации малых и средних нефтегазодобывающих организаций "АссоНефть" Елена Корзун.

Белые ночи в Москве

Сейчас на территории России действует 160 независимых нефтегазовых производителей. Сходство между ними в первую очередь обусловлено их слабостями - незначительным размером добычи (в среднем 200 000 тонн в год), отсутствием транспортных и перерабатывающих мощностей и, пожалуй, общей ненавистью к плоской шкале НДПИ. Однако и в этой пестрой компании можно выделить относительно четкие группы по критерию стратегии развития. Одним из примеров превращения нефтяной компании средней руки в крупного нефтедобытчика может служить компания "Русснефть". Еще недавно эта структура, образованная менее трех лет назад, выглядела "гадким утенком", опрометчиво рискнувшим плавать в одном озере с матерыми селезнями. Но уже тогда оптимизм наблюдателям придавала фигура основателя и президента компании Михаила Гуцериева.

Этот бизнесмен, создавший промышленно-финансовую компанию "БИН" и успевший побывать депутатом Госдумы, в начале 2000-х руководил государственной "Славнефтью". Впрочем, задержаться в кресле президента "Славнефти" Гуцериеву не удалось. В 2002-м он покинул свой кабинет. Вероятной причиной этой отставки можно считать подготовку к приватизации "Славнефти": процедуру могла затруднить активность неудобного руководителя госкомпании.

Так или иначе, именно в 2002 году возникла "Русснефть", получившая основные добывающие активы в наследство от "Славнефти". Это "Варьеганнефть" (1,8 млн тонн в 2002-м), которую государственная нефтяная компания приобрела у "Нафта-Москвы", а затем продала в начале 2003 года уже частному нефтянику Гуцериеву. А также несколько ульяновских нефтедобывающих структур (общий объем добычи 0,6 млн тонн в 2002-м), купленных летом 2003 года у одной из "дочек" "Славнефти". К этому фундаменту были "прилажены" все последовавшие приобретения "Русснефти": ханты-мансийский "ГолОйл" в сентябре 2003 года, удмуртская "Белкамнефть" несколькими месяцами спустя, ханты-мансийские же "Аки-Отыр" и "Белые ночи" летом 2004 года.

В период наибольшей покупательской активности глава "Русснефти" занимал достаточно видный общественный пост. Как президент Ассоциации малых и средних нефтедобытчиков "Ассонефть", он обладал внутренним знанием сегмента некрупной нефтедобычи и наверняка использовал полученную информацию в своей консалидационной деятельности.

Скупая младших "коллег по цеху", Гуцериев пользовался финансовой поддержкой богатейшего швейцарского трейдера Glencore International.

В августе 2005 года стало известно, что Glencore превратилась в совладельца нефтяника, купив крупные доли в трех дочерних предприятиях "Русснефти" ("Варьеганнефти", "Ульяновскнефти" и "Нафта-Ульяновске"). Имея в качестве партнера международную компанию с оборотом $60 млрд и владея двумя десятками предприятий с суммарной добычей более 10 млн тонн в год и запасами более 600млн тонн нефти, Гуцериев не опасается вступать в борьбу за активы с лидерами отрасли (как это было в недавно завершившемся конфликте с ЛУКОЙЛом по поводу компании "Геойлбент") и пытается построить полноценную ВИНК.

У "Русснефти" уже есть собственная сеть заправок - это около 90 купленных весной 2005 года московских АЗС, ранее носивших название "Гранд" и благодаря договору концессии со "Славнефтью" использовавших ее логотип. Транспортировкой сырья "Русснефти" занимается компания "Русснефть-Транспорт", эксплуатирующая парк из 2000 цистерн и способная перевозить около 5 млн тонн нефти в год. Такой же мощностью обладает железнодорожный терминал, открытый "Русснефтью" в июне 2005 года в Брянской области.

Единственным недостающим звеном в строящейся империи Гуцериева остается нефтепереработка. Впрочем, как считает аналитик ИК "Финам" Станислав Фоменко, отсутствие перерабатывающих мощностей не всегда является негативным фактором. Аналитик отмечает, что по итогам 2004 года рентабельность инвестированного капитала "Русснефти" составляет порядка 20%. Это неплохой уровень, если учесть, что у ЛУКОЙЛа данный показатель составляет порядка 18 - 19%, у "Сибнефти" - около 23%, у "Татнефти" - порядка 14%. Если рентабельность инвестированного капитала нефтеперерабатывающих активов будет ниже текущего уровня рентабельности "Русснефти", это может негативным образом сказаться на эффективности бизнеса всего холдинга", - поясняет Фоменко.

"Средним бизнесом" "Русснефть" уже не назовешь. Инвестиционная программа компании на текущий год составляет $260 млн, а ее ежегодный объем добычи приближается к показателям "Славнефти" трехлетней давности, когда компания Гуцериева существовала лишь в голове ее основателя.

Нефтяной портфель

В отличие от "Русснефти", типичный пример малой нефтяной компании, "жертвы" марафона поглощений, спровоцированного ростом цен, представляет собой "Печоранефть". В истории этой компании, образованной в ходе приватизации Печорской нефтегазоразведочной экспедиции в 1994 году, пока никаких скандальных, сенсационных или хотя бы сколько-нибудь примечательных подробностей не было. Интерес представляет модель построения бизнеса  "Печоранефти", основанная на общеупотребимой в инвестбанкинге идее повышения стоимости недооцененных активов с целью их последующей перепродажи.

Главным активом "Печоранефти" являются лицензии на Средне-Харьягинское месторождение в Ненецком автономном округе Архангельской области. В 2000 году, в самом начале эксплуатации месторождения, здесь было добыто лишь около 50 000 тонн нефти. С тех пор показатель вырос в семь раз, а в планах компании увеличение его до 1 млн тонн в год. Эта цель вполне достижима, особенно с учетом намерений "Печоранефти" участвовать в конкурсах на получение новых лицензий на нефтяные месторождения Тимано-Печорского региона. Таких лицензионных объектов множество: по данным подготовленного несколько лет назад госдоклада "О состоянии минерально-сырьевой базы Российской Федерации", в Тимано-Печорской провинции, считающейся одним из наиболее перспективных нефтегазоносных регионов России, 18% месторождений нефти относится к средним и мелким (всего здесь открыто почти 200 месторождений углеводородов с общими запасами нефти более 1,3 млрд тонн). Это означает, что интересны они будут в первую очередь небольшим компаниям, которые смогут увеличить ресурсную базу без особо крупных инвестиций.

Подобной логикой рассуждений могли руководствоваться владельцы шведской нефтяной компании West Siberian Resources (WSR), когда рассматривали возможность вложений средств в этот регион. Летом этого  года на рынке появилась информация о том, что WSR готовится к покупке одной из российских компаний, работающих в данном регионе. Отраслевые аналитики в один голос предположили, что речь может идти о "Печоранефти" (в самой нефтяной компании эту операцию не подтвердили). Сделка в $115 млн, которая должна быть завершена осенью 2005 года, позволит шведской компании повысить объем своей добычи более чем в два раза (до 13 000 баррелей в день). В дальнейшем, как следует из сообщения WSR, компания планирует разместить часть акций среди зарубежных институциональных инвесторов и направить часть полученных средств на финансирование сделки по покупке российской компании. На настроения фондовых игроков должны благоприятно повлиять расширение сырьевой базы и увеличение объемов производства WSR.

Примечательно при этом, что подобной моделью руководствовались и нынешние акционеры "Печоранефти". По словам процитированных рядом СМИ анонимных источников, совладельцем российской компании оказался Александр Мамут. До сих пор этот известный банкир нефтяными проектами напрямую не занимался, однако имел к нефтянке опосредованное отношение: например, входил в совет директоров Собинбанка в конце 1990-х, когда акционером этой финансовой структуры был ЛУКОЙЛ. Кстати, именно ЛУКОЙЛ занимает в Тимано-Печоре наиболее крепкие позиции, владея половиной углеводородных ресурсов провинции.

Аналитик ИК "Тройка-Диалог" Валерий Нестеров поясняет, что важнейшими факторами, влияющими на оценку активов в нефтедобыче, являются их география, наличие инфраструктуры, величина и качество запасов, годовой объем добычи, а также конъюнктура на мировом рынке. По расчетам аналитика, сделка с "Печоранефтью" прошла по $3,04 за один баррель нефтяного эквивалента запасов, или по $45 за баррель годовой добычи. Эти показатели близки к верхней границе ценовых параметров недавних сделок с российскими нефтяными активами. Как замечает Нестеров, ведущие российские нефтяные компании сейчас торгуются в среднем по $2,9 за баррель запасов.

Так что если версия о причастности Мамута к "Печоранефти" верна, то время и место для инвестиций банкира оказались удачными.

Кстати, аналогичная модель уже однажды была реализована в Тимано-Печоре. В начале 2003 года владелец "Северной нефти", сенатор и бывший замминистра финансов Андрей Вавилов продал "Роснефти" эту компанию с запасами в 120 млн тонн за $600 млн. Цена сделки в 10 раз превысила сумму, уплаченную Вавиловым четырьмя годами ранее.

Татарский куст

В нефтяной отрасли "кустом" называют группу близкорасположенных скважин, объединенных в общем производственном цикле. Это сравнение вполне уместно в рассказе о специфике бизнеса малых нефтяных компаний Татарии в силу одного обстоятельства. "Повивальной бабкой" татарских нефтяников было государство. Малые нефтяные компании в поволжской республике были созданы в 1997 году в соответствии с указом президента Шаймиева. Резон в действиях главы республики был очевидный: татарские месторождения большей частью уже находятся в ниспадающей фазе добычи. "Татнефти", главной нефтяной компании республики, заниматься старыми полувыработанными месторождениями было явно не выгодно. Для того чтобы превратить месторождения в прибыльный бизнес, в Татарии решили сделать ставку на нефтяной "спецназ" - малые компании и СП, располагающие эффективными технологиями "выжимания" уже "отдоенных" месторождений. По словам заместителя министра экономики и промышленности Республики Татарстан Фарида Туктарова, стратегия нефтедобычи заключается в плавном снижении доли "Татнефти" и увеличении добычи малых компаний. В настоящее время на территории Татарстана работают 30 малых компаний, которые добыли в 2004 году свыше 16% общего объема нефти Татарстана (напомним, в среднем по России доля независимых производителей в этой отрасли не превышает 5%).

Впрочем, роль государства в расцвете татарских "малышей" преувеличивать все же не следует. Не оно было инициатором появления первых независимых компаний в республике. Нынешняя госполитика представляет собой реакцию на объективно сложившуюся тенденцию, игнорировать которую далее было просто невозможно. Первые независимые компании в Татарии появились задолго до президентского указа. Например, "Татнефтеотдача" была создана в 1994 году и начала работу на Елгинском и Степноозерском месторождениях уже в 1995-м. Остаточные запасы обоих месторождений оцениваются в 15,4 млн тонн, а добыча компании составила в прошлом году 254 000 тонн. В отличие от других "малышей", "Татнефтеотдача" с самого начала ориентировалась на создание собственной инфраструктуры и инвестировала в буровые бригады и спецтехнику для самостоятельного ведения хозяйства. Не хватало только нефтеперерабатывающего завода. Причем не хватало очень остро: фактически от его наличия зависело, быть компании или не быть. Причина - низкое качество добываемой нефти. Фактически это уже битум, а не нефть - летучих фракций в ней минимум. Закачивать ее в единую систему трубопроводов означало сознательно портить более качественный продукт, идущий из Западной Сибири. Поэтому компания оказалась фактически отрезана от экспорта и была вынуждена сдавать сырье "Татнефти" по установленной покупателем цене. Поиск средств на создание собственной перегонки стал причиной, приведшейк смене собственников.

Сначала "Татнефтеотдачу" купила  компания "Корус", созданная 13 лет назад менеджерами Новоуфимского НПЗ для реализации производимых предприятием нефтепродуктов. В 1990-х годах ОАО "Корус холдинг" удалось выстроить разветвленную сбытовую цепочку, однако с началом роста цен на нефть посредническая схема потеряла свою эффективность. Причиной тому стал стремительный рост цен на сырую нефть, резкое повышение тарифов на переработку давальческого сырья уфимскими НПЗ, ужесточение расценок на транспортировку топлива. Покупка "Татнефтеотдачи", по замыслу руководства "Коруса", могло решить проблему. Однако этот расчет не оправдался. Строительство нефтеперегонного завода рядом с месторождениями татарской компании оказалось экономически нецелесообразным. Во-первых, при намеченной мощности он был бы нерентабельным (для этого необходимо перерабатывать не менее 3,5 млн тонн в год). Во-вторых, строительство потребует огромных затрат. Только установка первичной переработки нефти с переработкой тяжелых остатков стоит порядка $300 млн. А кроме НПЗ придется создавать всю инфраструктуру, вплоть до прокладки отсутствующих здесь железнодорожных путей. В результате от компании было решено избавиться. Покупателем стала НК "Альянс", входящая в группу Мусы Бажаева. Сделка по продаже была завешена в августе 2005 года. Новые собственники пока предпочитают не касаться темы переработки сложного сырья и анонсировали только планы увеличения добычи (до 500 000 - 515 000 тонн). Сумма инвестиций для достижения этой цели составит не менее $115 млн.

Алексей Зайко, Павел Сухов
16.09.2005  Журнал "Kомпания"