В первый раз

В последние полгода мобильные операторы соревнуются в скорости запуска на Урале сетей третьего поколения (3G), которые позволяют в десять раз увеличить скорость передачи данных. Например, МТС уже организовали 3G в Екатеринбурге, Челябинске, Магнитогорске, Тюмени и Уфе. Компания планирует в ближайшее время освоить севера (Нижневартовск, Сургут) и Курган. «Вымпелком» (бренд «Билайн») не заставил себя долго ждать и ответил запуском сетей 3G в Екатеринбурге, Нижнем Тагиле, Челябинске, Магнитогорске, Тюмени, Ижевске, а в середине января — в том же Кургане. Презентацию в столице Зауралья  посетил один из топ­менеджеров «Вымпелкома» — исполнительный вице­президент по развитию бизнеса в России Жан­-Пьер Вандромм.

С Жан­Пьером мы встретились в здании курганского аэропорта: «Билайн» снял его для организации торжественных мероприятий. Поначалу показалось, что компания в период кризиса «бесится с жиру». Но выяснилось, что решение, наоборот, связано с сокращением издержек: в Кургане арендовать целый аэропорт дешевле, чем залы в одном из городских бизнес­центров.

Третий пошел

— Жан­Пьер, вы сами успели опробовать курганские сети 3G?

— Успел. В Курган мы ехали из Тюмени, и на протяжении всего пути играли: каждый на своем телефоне проверял, где у него работает 3G, а где 2G. Когда приехали в гостиницу, разошлись по разным углам и проверяли, у кого какая скорость передачи данных. Весь день только об этом и говорили.

— В скольких городах вы уже запустили 3G? Ожидаете ли снижения темпов строительства сетей в 2009 году?

— Запустили в 46 городах страны, замедлять темпы пока не планируем. Другое дело, что в первом квартале не собираемся начинать никакого масштабного строительства. У нас есть три­четыре месяца, чтобы осмотреться и принять взвешенное решение.

В пример могу привести Челябинск. Мы планировали построить в городе сеть широкополосного доступа в интернет (ШПД), однако приостановили этот процесс: необходимо изучить спрос, посмотреть, как развивается экономика, посчитать, сколько компьютеров будет там продано. В апреле решим, продолжать ли проект.

Замечу, что несмотря на приостановку некоторых проектов мы продолжаем получать необходимые разрешения для их реализации.

— Зачем?

— Половина времени строительства сети тратится обычно на получение разнообразных разрешений. Так, чтобы построить базовую станцию на крыше дома, необходимо порядка 120 дней, из них 60 уходит на согласования.

— А если услуги 3G в условиях кризиса не оправдают надежд, которые вы на них возлагаете?

— В Москве я разговаривал со своим водителем. Он меня убеждал, что видеозвонок популярностью пользоваться не будет: «Вот смотри, звонит мне жена, а я в этот момент в клубе или в ресторане с другой женщиной. Так я ей могу сказать, что я на работе, вожу начальника. А если будет видеозвонок, она все увидит». Шутка…

На самом деле пока опасений нет. Цифры говорят нам о том, что рынок мобильной связи в стране развивается. Только за декабрь мы продали порядка 3,2 млн сим­карт. Этот месяц стал лучшим за всю историю «Билайна». Когда я бельгийским коллегам назвал эту цифру, они воскликнули: «Мы за 20 лет столько не продали».

Наши поставщики 3G­модемов — Huawei и ZTE (оба — Китай) — в декабре не смогли справиться с удовлетворением наших заявок, мы были лимитированы их возможностями, а так, может, продали бы сим­карт еще больше. Продажи модемов шли настолько активно, что когда руководитель этого направления Диана Самошкина сверстала план продаж, по факту он уже был превышен.

— Как вам удалось продать 3,2 млн сим­карт при проникновении мобильной связи в стране на уровне 120%? По сути, рынок уже поделен…

— «Билайн» до последнего времени имел имидж дорогого оператора. Но полгода назад нам удалось изменить это восприятие компании. Наши условия и сервисы стали гораздо дешевле. Кроме того, у нас начались продажи 3G­модемов.

Замечу также, что величина проникновения сотовой связи не слишком показательна. Во­первых, по нашим подсчетам, российский рынок сегодня — не 140 млн сим­карт, а 200. Многие имеют не по одному сотовому телефону, кроме того, нужно учитывать и 3G­модемы. Так что предельная величина проникновения не 120, а 170 — 180%. Поэтому сотовым операторам на самом деле есть куда расти. Во­вторых, приведенный показатель не показывает величины активных пользователей. А их меньше 100%.

 В ближайшие пять лет, по нашим подсчетам, в России появится 15 млн новых клиентов (вырастут дети, некоторые пенсионеры приобретут трубки). Потенциал рынка высок.

— При помощи каких ресурсов вы снизили цены для потребителя?

— Благодаря интеграции сетей «Билайна», «Голден Телекома» (ГТ) и «Корбины Телеком».

— Насколько серьезна экономия?

— Приведу простой пример. Раньше, пользуясь услугами компании МТТ в регионах, чтобы позвонить, например, с «Билайна» на «Мегафон» внутри города, мы платили в среднем 1,5 рубля за минуту. Теперь, по сути, не платим ничего. Если говорить о дальней связи, тут мы с каждой минуты экономим 50 — 80 копеек.

— Вы уже упомянули одну из основных 3G­услуг — видеозвонок. Как она будет тарифицироваться?

— На данный момент мы официально не предоставляем услуги видеозвонков.
И соответственно, тарифов нет.

— Но, например, в Челябинске люди могут ею воспользоваться за 1,95 рубля в минуту.

— Это не полностью коммерческая эксплуатация. Это тестирование. Мы проводим его в пяти городах России.

Причина, по которой мы не запускаем видеозвонок на массовый рынок, — запрет спецслужб. Ни для кого не секрет, что любой «голосовой» звонок сегодня может при необходимости быть отслежен, прослушан. Для прослушивания видеозвонка у российских спецслужб, да и у многих в мире, пока нет возможности.

— Курьез: 3G развертывается во всех городах, кроме Москвы. Когда столица увидит сети третьего поколения?

— Для их запуска необходимо очистить частоты. Пока Минобороны такого разрешения операторам не дало. Каждая компания из «большой тройки» уже разместила на территории города 150 — 200 базовых станций. Тестирование сетей на совместимость с оборудованием военных начнется в ближайшие два­три месяца. Самый оптимистичный прогноз, когда мы сможем начать коммерческий запуск сетей 3G в Москве, — конец 2009 года. Пессимистичный — никогда. Пока все три оператора намерены развертывать сети 3G под землей, в метро. Там не возникнет конфликта с оборудованием Минобороны.

Каждому по потребностям

— Бюджет «Вымпелкома» на 2009 год утвержден? Его объем меньше, чем в прошлом году?

— Обычно мы даем предварительные цифры по капвложениям вместе с объявлением результатов четвертого квартала предыдущего года. Но в этот раз никаких предварительных цифр давать не будем. Мы не можем точно спрогнозировать, как отразится кризис на потребительских возможностях.

Ни в одной из стран мира мобильные операторы еще не проходили через кризис. Возьмем, например, автомобили, недвижимость и даже шоколад — тут мы можем строить более­менее точные прогнозы, потому что эти рынки работали в подобной ситуации. С уверенностью могу сказать, что продажи шоколада в кризис не падают.

— А алкоголя — так вообще растут.

— Дешевого…

На рынке есть так называемые товары и услуги жизненной важности: мы все равно будем есть, пить, обогревать себя, нам надо где­то жить. На данные группы товаров люди в кризис тратят практически столько же, сколько и до него. Есть теория, по которой связь также относится к услугам жизненной важности. Мне эта теория импонирует, однако доказательств ее пока нет.

— Замечаете ли вы разницу в поведении западных и российских потребителей? Я недавно был в США, мне показалось, что там люди гораздо более позитивно настроены.

— Думаю, что ваше впечатление о США связано во многом с умением их жителей презентовать себя, а не реальным состоянием. Если ты встречаешь американца, он всегда радуется, улыбается, кричит «о, привет!», трясет тебе руку. Но как только отвернешься — сразу о тебе забывает.
В России люди более сдержаны. Чтобы вести себя как американец, россиянин должен поближе узнать другого человека. Примерно такая же ситуация и в сфере потребления. Нам может казаться, что жители США более оптимистичны, но показатели продаж нас убеждают в обратном.

Хотя одна удивительная особенность в поведении среднего российского потребителя есть. Предположим, европеец и россиянин ничего не знают о предлагаемом продукте, допустим, о вине, и им предстоит выбрать из десяти бутылок. Если это голландец, он возьмет самую дешевую, остальные приобретут что­то среднее, и только россиянин выберет самое дорогое.

— А вы не пожалели, что связались с компанией Apple и iPhone?

— Контракт был заключен в определенных рыночных условиях. На тот момент Россия была рынком, где дорогие телефоны продавались лучше всех. И с нашей стороны и со стороны Apple было вполне логично предположить, что iPhone будет пользоваться спросом. Если бы рыночные условия сохранились, то по уровню продаж Apple в России достиг самого высокого уровня продаж в мире. Но сейчас мы видим, что трубки дороже 10 тыс. рублей практически не востребованы. Не имеет значения, какая компания их предлагает. При общем небольшом росте продаж телефонов данный сегмент упал на 75 — 80%.

— Вы не намерены стимулировать продажи iPhone?

— Здесь два вопроса — как и зачем. Как мы можем стимулировать продажи? Самый простой способ — субсидирование. Но мне кажется, что по российскому законодательству это невозможно. Если закрыть на это глаза, встает второй вопрос: зачем нам это делать? Мы не обязаны продать все трубки, которые нам предоставил Apple:
1,5 млн — это квота. Зачем нам повышать доход американской компании? Понимаете, если мы начнем субсидировать покупку iPhone, значит, это начнут делать остальные операторы. Вам не кажется смешным, что «большая тройка» будет работать на то, чтобы повысить доход Apple?

Я не вижу смысла в таком стимулировании. Тем более что в конечном счете от такой политики пострадает потребитель. Если мы начнем субсидировать покупку трубок, значит, нам придется откуда­то брать средства. А это можно сделать только за счет повышения тарифов.

— А Apple, выделив России квоту в 3,5 млн трубок (по миллиону продают «Мегафон» и МТС), не собирается идти по пути стимулирования продаж? Снизить цену, например?

— Apple продает трубки по одной цене по всему миру (разница в транспортных расходах, стоимости растаможки, страховке). Если снизить цену для России, по логике нужно ее снизить для всех остальных. Думаю, это невозможно.

Мне кажется, что Apple пойдет несколько иным путем и выпустит какую­то облегченную версию iPhone. Опыт создания подобных линеек у них уже есть. Это видно на примере iPod. Вспомните, сначала Apple выпускал на рынок дорогие плееры, а потом разработал упрощенные версии.

— Учитывая неблагоприятную ситуацию с рублем, не собираетесь ли вы переходить на расчет в у.е.?

— Нет, пока не видим в этом смысла. Все расчеты с подрядчиками ведем в рублях, в валюте у нас только долги. Вопрос о переходе на у.е. будет поднят только в случае, если доллар будет стоить более 40 рублей.

— «Билайн» работает с большим количеством корпоративных клиентов. Как в условиях кризиса изменилась ситуация в этом секторе?

— Конечно, мы наблюдаем влияние кризиса на корпоративный рынок. Заводы останавливаются, предприятия банкротятся, сотрудников сокращают. Кроме того, некоторые компании перестали предлагать работникам подключаться к корпоративному тарифу. В Москве, например, есть банки, которые до кризиса имели 2 тыс. сим­карт, а сейчас эта цифра уменьшилась до 500.

Нам очень повезло, что мы только второй оператор на этом рынке. У МТС клиентов примерно столько же, сколько у нас и «Мегафона» вместе взятых. Еще полгода назад я бы никогда в этом не признался.
А сейчас могу выдохнуть и спокойно об этом сказать. Условия изменились…

— Около четырех месяцев назад я разговаривал с вашим вице­президентом по маркетингу и продажам Кентом МакНили. Он аргументировал переход на бренд «Билайн» тем, что эта торговая марка гораздо сильнее, чем ГТ или «Корбина». Вы ощутили преимущество нового бренда?

— Для существующих клиентов не имеет особого значения, какой бренд у компании, предоставляющей ей связь. Для них важнее, чтобы после объединения услуги оператора оставались качественными и их цена не росла.

А новых абонентов надо поделить на две категории — корпоративные и частные. Первые никогда сами к оператору не обращаются, ждут, пока ты сам к ним придешь и расскажешь об условиях. Корпоративные заказчики обычно проводят тендер между крупнейшими телеком­компаниями и уже на его основе выбирают оператора. Для подобного клиента важен не бренд, а чтобы компания полностью удовлетворяла его потребности.

С частными абонентами все иначе. Для них бренд очень важен, это 60 — 70% продаж. Тот же ГТ на 90% — бизнес­бренд. На массовом рынке лояльность к «Билайну» несравнимо выше.

— А если сравнивать с «Корбиной»?

— Как раз по причине важности бренда для массового рынка в Москве и Санкт­Петербурге мы решили не отказываться от «Корбины». Эта марка заслужила большую лояльность потребителей. Поэтому сегодня в столицах 50% подключений к ШПД мы производим под брендом «Корбина» и 50% — «Билайн». Тем самым практически в два раза увеличили продажи. В регионах «Корбины» нет, там работал ГТ. Поэтому по всей России мы разом перешли на единый бренд «Билайн».

Не до покупок

— При объединении возникло большое количество дублирующих должностей, особенно среди управленцев. А в момент кризиса остро встает кадровый вопрос. Со сколькими сотрудниками вам пришлось расстаться?

— ГТ, «Корбина» и «Вымпелком» — это порядка 31 тыс. сотрудников. С момента сделки (за 11 месяцев) объединенную компанию покинули порядка 6% сотрудников. Почти все они — менеджеры среднего звена. Это естественный процесс, на который кризис повлиял слабо. Если говорить о простых «солдатах», то практически никто рабочее место не потерял.

— После масштабных сделок 2008 года (приобретение ГТ, «Корбины», «Евросети») планируете ли вы также активно поглощать профильных игроков в 2009­м?

— Нет. Что­то целенаправленно искать мы не будем. Если изобразить телекоммуникационную отрасль в виде пазла, мы сегодня имеем все его части: фиксированную и сотовую связь, а также ШПД. Если на рынке появится какой­то интересный актив по очень хорошей цене, то, конечно, мы будем рассматривать варианты его приобретения.

Скорее всего, на рынке слияний и поглощений большую активность будут проявлять «Мегафон» и МТС. Думаю, сейчас они готовы платить за приобретенные компании больше нас. Причина — им не хватает ощутимой части телеком­пазла. 

— А спутникового оператора не хотите купить?

— Нет. «Голден Телеком» на самом деле является крупнейшим частным спутниковым оператором. Так что эта часть в нашем пазле тоже есть. Хотим ли мы заняться спутниковым телевидением? Нет, это несколько иная сфера деятельности.

— Не будет у вас интереса и к региональным операторам?

— Все будет зависеть от цены. Мы сами знаем, как строить сети ШПД и сколько это стоит. И если для нас организовать собственную сеть будет гораздо дешевле, чем купить оператора, то мы выберем первый путь.

В регионах сейчас есть крупные игроки, которые взяли большие суммы в кредит и столкнулись с проблемами их возврата. Поэтому если появятся выгодные предложения, мы их обязательно рассмотрим. И если нас все устроит — купим.