Интервью: Александр Мечетин, основной акционер и председатель правления "Синергии"
"Мы стараемся не расстраивать инвесторов"
В конце прошлого года единственная российская публичная компания алкогольного рынка "Синергия" провела SPO на российских биржах, выручив за 15% своих акций $104,4 млн. Куда пойдут эти деньги, а также как будет меняться алкогольный рынок России в обозримом будущем, в интервью "Ъ" рассказал основной акционер и председатель правления "Синергии" АЛЕКСАНДР МЕЧЕТИН.
— Одной из целей последнего SPO "Синергии" было заявлено снижение долговой нагрузки. Однако аналитики считали, что долг у компании и так не очень большой, чтобы прибегать к такого рода инструменту...
— В плане долга компания комфортно себя чувствовала и до SPO, это правда. Но теперь ее баланс стал еще более консервативным. Мы привлекли около $100 млн, получили качественную базу инвесторов, как европейских, так и американских. Компания решала несколько задач. На наш взгляд, в следующие несколько лет будет происходить еще более активная консолидация алкогольного рынка, и для нас важно нарастить финансовые мускулы для развития. При этом не обязательно для роста за счет M&A, это может быть и органический рост, просто он будет более активный. Помимо этого компания увеличила free float, тем самым повысив ликвидность своих акций. "Синергия" прежде "страдала" от того, что, несмотря на высокий интерес к акциям потребительского сектора и к акциям компании, объемы ежедневных торгов были не так велики. Сейчас ситуация улучшается прямо на глазах — как раз одним из последствий SPO стало повышение ликвидности и, соответственно, получение более справедливой цены на акции.
— Ваше последнее размещение проходило по нижней границе в $36 за акцию. Почему инвесторы были так осторожны?
— Конечно, нам хотелось, чтобы размещение было ближе к верхней границе, но если вспомнить наше SPO осенью 2009 года, то тогда мы размещались по $20. Если говорить о том, почему была нижняя граница, то думаю, это связано с тем, что рынки остаются волатильными — инвесторы продолжают часто переходить от состояния восторга к состоянию уныния и зачастую без серьезных на то оснований. Кроме того, к сожалению, опыта успешных IPO в России не так много, особенно если рассматривать последний год. Кстати, как раз после размещения "Синергии" произошло несколько успешных IPO. Думаю, что наше размещение, которое было одно из первых в осенний сезон, разожгло аппетит инвесторов. Спустя же два месяца после SPO акции компании стали торговаться на 20% выше верхней установленной при размещении границы в $40.
— Какого типа инвесторы приобрели бумаги "Синергии"?
— Мы старались давать минимум хедж-фондам, наличие которых важно для обеспечения ликвидности. Те инвесторы, кому мы отдавали предпочтение в рамках SPO,— это как раз долгосрочные инвесторы, которые хотят с нами прожить несколько лет. Это такие глобальные фонды, как Templeton, Fidelity, Jupiter.
— Что стало драйвером роста цены после SPO?
— Мы стараемся не расстраивать инвесторов, подтверждая своими операционными показателями те прогнозы, которые делаем в процессе подготовки к размещению на бирже. В 2010 году наш рост в декалитрах превысил 15%, и мы видим нарастающую динамику. Думаю, что наша задача сохранять такой же рост и в 2011 году. Хорошую динамику по итогам прошлого года показали прежде всего наши маржинальные бренды — такие как Beluga, "Мягков", отличный рост у "Беленькой". Наверное, это и является драйвером роста акций компаний.
— Какой объем из привлеченных $100 млн пойдет на сделки, какой на погашение долга?
— Думаю, что больше половины пойдет как раз на погашение долговых обязательств — для нас сейчас это первоочередная задача, потому что немедленных средств для совершения M&A нам не нужно. Часть денег будет направлена на пополнение оборотного капитала.
— Насколько в этом году снизится долг компании?
— Наша целевая задача — это держаться на уровне 1,5 в соотношении долг/EBITDA, что будет, наверное, один из самых консервативных показателей в отрасли в целом. Исходя из сегодняшней ситуации, эта цель вполне достижимая. Нельзя стремиться к тому, чтобы долг был равен нулю: это тоже не очень эффективная работа с точки зрения акционеров.
— Можете раскрыть планы по конкретным сделкам M&A?
— Летом мы объявляли, что заключили соглашение по производству и дистрибуции премиального водочного бренда Veda. У нас есть договор с владельцем марки (Анастасия Рагозина.— "Ъ") о некотором периоде совместной работы, в течение которого мы должны принять решение о покупке. Я думаю, что в 2011 году будет понятно, насколько бренд успешен. На основе информации о продажах мы и будем принимать решение. Я думаю, это произойдет не раньше, чем осенью следующего года.
— Чем вас заинтересовала марка Veda?
— В нашем портфеле ключевых федеральных брендов давно существовало "вакантное место" между водкой "Мягков", которая стоит 180 руб. за 0,5 л, и водкой Beluga, чья цена начинается от 600-700 руб. Поэтому мы посчитали для себя логичным добавить продукт в сегменте около 300 руб. Мы сами разрабатывали определенные продукты, которые могли бы занять эту нишу, и параллельно смотрели на рынок, какие там есть возможности для покупок. В итоге пришли к выводу, что нам эффективнее купить готовый бренд. Кроме того "Синергия" обладает мощной платформой для дистрибуции премиального алкоголя — это и работа с on-trade каналом и с ключевыми имиджевыми точками off-trade. Собственник Veda, со своей стороны, искал партнера, который был бы в состоянии обеспечить дистрибуцию и обладает опытом работы с премиальными продуктами.
— Кто вкладывает деньги в продвижение Veda — вы или собственник бренда?
— Можно сказать, что и он, и мы.
— Кроме Veda другие варианты для поглощения рассматриваете?
— Нам интересны разные категории крепкого алкоголя. Обладая дистрибуторской машиной с достаточно широким региональным охватом, для нас логично расширять портфель, чтобы сделать эту платформу более эффективной. В 2010 году, кроме Veda, у нас был запущен собственный бренди "Золотой резерв" и мы довольны теми результатами, которые он показал. И дальше мы будем смотреть на другие виды алкоголя. Это может быть виски, это может быть что-то еще.
— Вы будете покупать марки или выводить на рынок собственные?
— Возможны оба варианта.
— Уже больше года идет продажа компании Nemiroff. К вам же наверняка тоже поступало предложение?
— Интереса к сделке с Nemiroff у нас не было. Мы считаем, что в России у нас уже сформирован портфель водочных брендов, а на рынке Украины нас прежде всего интересует премиальный сегмент, в котором мы сейчас работаем с Beluga.
— Рынок премиальной водки восстановился после кризиса?
— Могу сказать, что мы даже в кризисном 2009 году отмечали значительный рост продаж нашей самой дорогой водки Beluga, но тогда это происходило от того, что часть потребителей переключалась на премиальную водку с импортируемых виски и коньяка, продажи которых пострадали не только от падения среднего дохода на душу населения, но и от девальвации рубля. Это было драйвером роста наших премиальных марок в 2009 году. В 2010 году этим драйвером стала растущая уверенность потребителя в завтрашнем дне, улучшение его покупательской способности. На самом деле, премиумизацию водочного рынка никто не отменял — она продолжается последние десять лет. Люди хотят потреблять брендированные товары, формировать через них свое отношение к жизни. Поэтому мы наш основной фокус будем делать на высокомаржинальных продуктах. Миллионы декалитров продавать несложно при высоком потреблении водки в стране, но наша задача — продавать дорогую продукцию, даже если объемы продаж будут расти медленнее, чем нам бы хотелось.
— В 2010 году вы почувствовали эффект от мер Росалкогольрегулирования по борьбе с нелегальным рынком?
— Да, видно много положительных изменений в области регуляции алкогольного рынка, 30% которого пока все еще занимает нелегальная продукция. Была введена минимальная цена на водку, что, безусловно, повлияло на рынок в лучшую сторону. В 2011 году должен измениться порядок уплаты акциза (отгрузка спирта будет осуществляться на условиях предоплаты суммы акциза или по предоставлению банковской гарантии.— "Ъ"), что тоже должно нанести большой удар по нелегалам. Надо понимать, что главным бенефициаром от нашей работы и от работы любого легального производителя является государство. Половина выручки от продукции в среднем ценовом сегменте идет напрямую государству. Ежемесячно мы собираем акцизов и НДС в размере 40 руб. с каждой бутылки. Если в прошлом году мы произвели 220 млн бутылок, то сумма, которую мы переведем в бюджет, приблизится к $300 млн. Поэтому государство будет выигрывать на том, что рынок продолжит легализовываться, будут создаваться понятные, ясные правила игры, а потребитель будет получать безопасную продукцию.
— Среди участников алкогольного рынка есть мнение, что Росалкогольрегулирование оказывает поддержку государственному "Росспиртпрому". Как вы можете это прокомментировать?
— Могу только сказать, что прямого влияния на наш бизнес мы не видели.
— Вы сказали, что сейчас 30% рынка алкоголя находятся в нелегальном обороте. В конце 2009 года вы называли цифру 40%. То есть за прошлый год теневой рынок действительно сократился?
— Точных цифр по реальному потреблению алкоголя не существует. Основываясь на данных Росстата, можно сказать только, что есть легальное производство в объеме 100-110 млн декалитров в год, которое декларируется. Но нужно отметить, что не со всего этого объема собираются налоги. То есть объем производства как минимум декларируется, что уже первый шаг к легализации. Сколько продукции находится в нелегальном обороте и какой размер ее потребления, этого никто не знает, потому что нет замеров розницы. Есть разные цифры и представления, основанные на некоторых выборках. Существует компромиссная цифра — что-то около 170 млн декалитров потребления до этого звучала. Исходя из этого, мы видели, что в 2009 году нелегальный рынок составлял 40%.
— И как эта цифра менялась в 2010 году?
— По моим ощущениям, в 2010 году как раз на базе политики Росалкогольрегулирования мы увидели уменьшение нелегального рынка и определенное уменьшение потребления алкоголя в стране. При этом думаю, что легальные производители немного подрастут по результатам года, но незначительно. Итого, моя оценка по итогам года — наверное, 30-35% от всего рынка будет как раз продукция нелегалов. Я думаю, что если смотреть на пять лет вперед, то потребление алкоголя будет падать, но при этом производство легального алкоголя останется на прежнем уровне — от 100 до 120 млн дал. И может даже вырасти незначительно, на 10-15%, как раз за счет уменьшения нелегального рынка.
— А потребление алкоголя насколько упадет за эти пять лет?
— Я думаю, что, наверное, процентов на 10. Во-первых, потому что алкоголь становится менее доступным, все-таки его средняя стоимость в стране выросла после введения минимальной цены. Если раньше можно было найти водку и за 40-60 руб., то сейчас в рознице продукцию меньше, чем за 98 руб., найти нельзя. Не могу сказать, что это прямо влияет на тех людей, которым нужен дешевый алкоголь, но это, возможно, один из факторов. Также идет переключение потребления между различными сегментами алкоголя, например, за счет увеличения потребления вина.
— В связи с ростом популярности вина не хотите начать работу с этой категорией?
— Пока наш фокус лежит в области крепких брендированных напитков. А главный маркетинговый вопрос вина это как раз его брендирование. Дело в том, что потребители зачастую определяют вино по месту происхождения, а не по названию. Поэтому вино до определенной степени является таким товаром, который имеет мало отличительных свойств. Построение винного бренда задача непростая и в настоящее время мы таких целей для себя не ставим.
— Минфин в 2011 году собирается вернуться к вопросу более существенной индексации акцизов на крепкий алкоголь. Насколько это разумно?
— Здесь, я думаю, может быть одно мнение, которое исходит из реалий рынка, а они таковы, что легальным производителям алкоголя приходится конкурировать с ценами нелегального рынка, который не платит налоги. Если повысить акцизы до того уровня, который предлагает Минфин, то это приведет к резкому повышению цены на легальную продукцию — в среднеценовом сегменте это будет рост на 50%. Готов ли потребитель переплачивать столько? Наверное, нет. Потребителю не объяснишь, что Минфин хочет заработать немного больше денег в бюджет. Он будет просто потреблять водку по этой же цене, но которая будет нелегальной. И это приведет к тому, что сборы катастрофически упадут, потому что пострадают прежде всего легальные производители. А нелегалы получат возможность активнее продавать свою продукцию. И на той положительной динамике по легализации рынка, наметившейся с начала 2010 года в результате мероприятий Росалкогольрегулирования, будет поставлен крест. При этом я согласен с тем, что алкоголь в России должен стоить дороже. Доступность крепкого алкоголя одна из серьезных проблем. Должны ли акцизы повышаться? Да, должны. Могут ли они повышаться до уровня, о котором говорит Минфин? Да, могут, только в долгосрочной перспективе. Это должно осуществиться после того, как нелегальный рынок будет составлять менее 5% от потребления.
— Сейчас идут очень большие споры по поводу законопроекта о приравнивании пива к алкоголю. Пивовары считают, что его проталкивает водочное лобби, которое якобы заинтересовано в сокращении продаж пива и переключении населения на более крепкие напитки...
— Нет никакого водочного лобби. Надо просто понимать, что существует некоторая алкогольная единица, понятие о которой есть во всех цивилизованных странах. И поэтому разница небольшая, будет ли эта единица потребляться через пиво, вино, виски, коньяк или водку — это в любом случае будет потребление алкоголя. Мы, конечно, хотели бы видеть, чтобы акцизная ставка была гармонизирована в пересчете на абсолютный алкоголь. Это будет правильно и для бюджета, и для потребителя, и для конкурентной среды. С потреблением пива главная проблема в том, что оно сильно снизило возрастную границу. К сожалению, у нас пиво потребляют и школьники, и студенты, тогда как крепкий алкоголь, как правило,— люди уже более старшего возраста. Мы видели взрывной рост потребления пива в последние 10-15 лет при том, что потребление крепких алкогольных напитков в этот период практически не падало. То есть произошел резкий рост потребления алкогольной продукции в пересчете на спирт.
— Еще несколько лет назад вы собирались продавать ваши сельхозактивы по частям. В 2010 году вы объединили их в единую компанию "Пентагро". Зачем?
— Мы их объединили, прежде всего, для возможности привлечения финансирования на отдельную компанию "Пентагро", а не на "Синергию". При этом "Синергия" является и будет оставаться акционером "Пентагро", которая является компанией с четкой аграрной спецификой. С одной стороны, для нас это непрофильные активы, но, с другой стороны, этот бизнес является прибыльным и кризисоустойчивым. Сейчас мы его активно развиваем. У нас большая программа по модернизации нашего птицеводческого хозяйства. За два года мы планируем удвоить объем производства наших птицефабрик. Также хотим увеличивать процент в обработке земли — сейчас это 40 тыс. га, что менее половины от того, чем мы владеем.
— Какой сейчас оборот у "Пентагро"?
— Если примерно, то это более $100 млн.
— В середине года появилась информация, что вы готовите IPO "Пентагро"...
— Пока я не могу сказать, что мы готовим IPO, но мы действительно не исключаем для себя возможности привлечения капитала через продажу акций компании.
— Вы сказали, что консолидация рынка будет продолжена в следующем году. Насколько, на ваш взгляд, может увеличиться доля пятерки лидеров на рынке?
— На топ-5 крупнейших компаний сейчас приходится около 50% объема легального рынка. Я думаю, что в пятилетней перспективе эта цифра увеличится до 80%. Может, даже и раньше. Мы видим вымывание мелких игроков на основе нескольких причин. Во-первых, это в целом уменьшение нелегального рынка. Вторым фактором является увеличение сетевого сектора, которому нужны стабильные партнеры среди поставщиков, которые способны нести маркетинговые затраты. Сетевики стремятся к уменьшению числа партнеров и к тому, чтобы работать с несколькими стабильными компаниями, которые были бы в состоянии обеспечить логистику в целом по стране. Еще одной причиной консолидации является продолжение премиумизации, когда потребитель все больше отдает предпочтение дорогой и известной продукции, а ее в состоянии производить только крупные компании, имеющие бюджеты на создание имиджа дорогого товара.
— Насколько заметной может быть роль западных компаний в консолидации рынка?
— Иностранным стратегам интересна Россия, потому что она остается крупнейшим водочным рынком в мире. При этом у нас очень низкая средняя цена на водку. Если мы посмотрим в период на ближайшие пять лет, мы увидим, что средняя цена будет повышаться. Это будет и влияние Минфина, и повышение акцизов, и рост доходов населения. Все это приведет к тому, что средняя цена на крепкий алкоголь в России будет расти при том, что объем рынка останется по-прежнему очень большим. Таким образом, в денежном выражении он будет расти очень агрессивно. Безусловно, это привлечет и стратегических инвесторов.
Интервью взял Олег Трутнев
КоммерсантЪ |