Неизлечимая телефония

Русская реклама, в отличие от русского бунта, не всегда оказывается беспощадной, но нередко отличается повышенной бессмысленностью. Так, в 1914 году, незадолго до начала первой мировой войны, в некоторых городах Российской империи развернулась рекламная кампания, основные лозунги которой звучали так: "Телефон — друг человека!" и "Телефон — необходим!" Прекрасно иллюстрированные рекламные материалы призывали читателей как можно скорее обзавестись телефоном:

"Некоторые вещи, кажущиеся нам на первый взгляд лишними, оправдывают свое назначение только на опыте, и тогда, оценив их пользу, невозможно уже отказаться от них. К таким-то именно предметам и принадлежит телефон. В самом деле, сколько есть людей, у которых нет телефона! Они в нем не нуждаются. Они даже станут вам говорить, что это роскошь. Наши предки, рассуждают они, великолепно обходились без телефона и были счастливы. Они не слышали этого несносного трезвона. У себя дома они были покойны и днем и ночью. Но телефон, несмотря на причиняемое беспокойство, с первого же дня установки его в вашей квартире становится для вас необходимым. Он сразу оказывает вам такие услуги, о которых вы и не подозревали. Таким образом, вы видите, что телефон становится важным элементом вашего существования, даже более — источником вашего благополучия. Случается, что какая-нибудь специальная работа требует особенной тишины, которой вы не можете иметь в конторе. Тогда вы можете свободно оставаться дома, не упуская из вида текущих дел. Если, наконец, здоровье какого-либо члена вашей семьи внушает опасения, то вы все-таки можете уйти, зная, что у вас под рукой всегда есть средство быть в курсе того, что происходит дома. Наконец, 7 часов вечера. Вы, Милостивые Государи, собираетесь с дамами в театр. Но уже поздно, и вы не знаете, есть ли свободные места. Кроме того, дамам нужен парикмахер, коляска и т. п. Необходимо устроить все это быстро! Но ведь это сложно, как быть? Телефон устраивает все в 10 минут".

Как гласила реклама, телефон мог помочь в устройстве семейных и амурных дел, ускорял работу прислуги и давал возможность контролировать ее на расстоянии, а также коренным образом решал проблемы юных учеников, забывших внести домашнее задание в дневник, именовавшийся тогда записной тетрадью.

Кроме того, в рекламных материалах описывалось, каким именно образом звуки превращаются в электрические колебания и затем передаются на сколь угодно большие расстояния. Однако, как и в наше время, самое важное — сведения о тарифах за чудодейственные услуги — публиковалось мелким шрифтом не в самых заметных местах. Одного взгляда на цифры оказывалось достаточно для того, чтобы понять подобную предусмотрительность устроителей рекламной кампании. В Одессе, например, за пользованием телефонным аппаратом в жилом помещении, расположенном не дальше трех верст от центральной телефонной станции, следовало ежегодно платить 49 руб. 50 коп., что сразу же исключало из числа абонентов людей невысокого и даже вполне среднего достатка. Если же подключаемый к телефонной сети дом располагался за пределами трехверстной черты, то за каждые следующие сто саженей (213,4 м) взималось еще по три рубля. Так что роскошь общения становилась доступной только весьма и весьма, как говорилось тогда, достаточным господам.

Однако, если судить по отчетам, представлявшимся в совет министров империи, телефонная связь в России, несмотря на высокую плату, развивалась вполне удовлетворительно.

"Начало устройству в России правительственных телефонных сообщений,— говорилось в отчете, подготовленном по приказу председателя совета министров П. А. Столыпина в 1910 году,— положено в ноябре 1885 года открытием в Царском Селе первой телефонной сети общего пользования. За истекшую с тех пор четверть столетия развитие телефонного строительства сделало у нас значительные успехи, и к настоящему времени в России насчитывается до 100 устроенных почтово-телеграфным ведомством городских телефонных сетей, имевших к 1 января 1910 года 35,5 тысячи абонентов, 8,5 тысячи верст телефонных линий, 90 тысяч верст проводов и 41,5 тысячи телефонных аппаратов. Что же касается междугородных телефонных сообщений, то в 1898 году распоряжением Главного Управления Почт и Телеграфов устроена была телефонная линия между С.-Петербургом и Москвою, а с 1902 года между Варшавою и Лодзью. В последующее за сим время, за недостаточностью отпускавшихся по сметам названного Главного Управления телефонных кредитов, дальнейшее развитие сети казенных междугородных телефонных линий приостановилось, причем почтово-телеграфному ведомству пришлось ограничиться открытием лишь нескольких таких телефонных линий на коротких расстояниях, воспользовавшись для сего существующими телеграфными проводами. Наконец, заканчиваются в текущем году постройкою две правительственные междугородные линии: Москва—Харьков и Тифлис—Баку. Опыт казенной эксплуатации телефонных сетей выяснил значительные в финансовом отношении выгоды подобных предприятий, могущих в ближайшие же годы по открытии действия телефонов окупить затраченный на них капитал и приносить крупную чистую прибыль. Так, например, общий итог таковой прибыли, полученной правительством за 25 лет действия сооруженных им городских телефонов, выразился в размере около 8 миллионов рублей. Но вместе с тем для обеспечения благоприятных результатов эксплуатации телефонов необходимо, чтобы они устроены были согласно всем усовершенствованиям техники телефонного дела, содержались в полной исправности и могли принимать в число своих абонентов всех желающих пользоваться телефонами лиц".

На первый взгляд, не менее успешно развивалась связь и в глубинке, где уездные земские управы на свои средства приступили к постройке телефонных сетей. Появление первой помощник начальника Главного управления почт и телеграфов МВД профессор П. С. Осадчий описывал так:

"Мысль об устройстве распоряжением и на средства земства собственных телефонных сообщений в районе уезда для земских надобностей возникла впервые и впервые осуществлена в Лебединском уездном земстве Харьковской губернии в 1899 году. В экстренном Лебединском земском собрании 23 февраля 1899 года постановлено устроить телефоны в уезде для сношений уездной земской управы в г. Лебедине с земским ремесленным училищем и медицинским пунктом в с. Штеповке, с волостными правлениями в пределах уезда, с предводителем дворянства, с земскими начальниками, а также для сношений частновладельческих экономий между собою и с г. Лебедином. Первоначально имелось в виду соединить с помещением уездной земской управы в Лебедине 14 сел и хуторов, для чего требовалось устроить 57 верст телефонных линий, установить 17 телефонных аппаратов и открыть 2 небольшие центральные телефонные станции. На устройство этих телефонов было испрошено согласие Харьковского губернатора и разрешение Министра Внутренних Дел, и 5 августа 1899 года было открыто действие земских телефонов в Лебединском уезде. Уже при постройке первых телефонных линий земская управа признала необходимым расширить сеть своих телефонов включением в нее квартир некоторых правительственных и земских должностных лиц, а именно: трех членов управы, агента земского страхования, уездного исправника, а также местной станции железной дороги. Вскоре последовало дальнейшее расширение земской телефонной сети как в г. Лебедине, такт и в уезде".

Полезный опыт довольно быстро, как считали в правительстве, распространялся по России, и к 1910 году телефонные сети имелись уже в ста уездах империи. Однако в стране насчитывалось 772 уезда, так что картина выглядела отнюдь не столь благостно. А уж в сравнении с европейскими соседями и Соединенными Штатами Россия в вопросах связи выглядела безнадежно отставшей страной.

Причем даже главный телефонный чиновник империи профессор Петр Осадчий был вынужден констатировать: "Россия по слабому развитию городских телефонных сообщений стоит позади всех культурных стран". В стране в 1905 году насчитывалось всего лишь 97 государственных и десять частных городских телефонных сетей с общим числом абонентов 66 940 на всю многомиллионную державу. Для сравнения: в Германии была 4951 городская телефонная сеть и 584 105 абонентов. А слабее России смотрелись только Италия и Япония, считавшиеся тогда отсталыми странами. Впрочем, отсталыми в смысле связи они были только на первый взгляд.

В 1907 году инженер Л. И. Толлочко представил Съезду инженеров-электриков в Санкт-Петербурге доклад, в котором приводились сведения об обеспечении телефонной связью жителей различных стран. В России один телефон приходился на 1550 человек, в Японии — на 850, в Италии — на 750, в Бельгии — на 490, в Австрии — на 380, во Франции — на 220, в Англии — на 80 и в Германии — на 72 человека. А в Соединенных Штатах, по данным 1909 года, телефон приходился на 15-17 жителей.

Впечатляла и еще одна приводившаяся в то время цифра: из тысячи более или менее крупных городов Российской империи телефонов не было в 750. Профессор Осадчий оправдывал подобное состояние существенными различиями цены на материалы и оборудование в России и остальных странах. Он, например, писал, что из-за цены меди и таможенных пошлин в России провод стоит вдвое дороже, чем в Германии, а это тормозит телефонизацию России.

Еще хуже выглядела ситуация с международной и междугородной связью. Немцы могли пользоваться 11 732 линиями межгорода внутри страны и 75 международными линиями. А в распоряжении подданных Российской империи находилось всего 32 междугородных и ни одной международной линии. Соответствующим образом различалось и число звонков по межгородским коммуникациям. Звонков продолжительностью три—пять минут по этим линиям в 1905 году в Германии зафиксировали 191 млн, а в России — немногим более 2 млн. В пересчете на число жителей картина выглядела совершенно прискорбно даже с учетом того, что Россия тогда была аграрной страной с преобладающим сельским населением. На сто жителей Германской империи приходилось 320 звонков за пределы города, а в империи Российской — два.

Острый недостаток телефонных линий приводил к появлению разнообразных проектов, которые позволили бы решить эту проблему. Так, в 1908 году инженер путей сообщения И. В. Попов предложил устроить в Санкт-Петербурге "Комиссионные павильоны с телефонным сообщением".

"Пневматической почты, имеющей за границей столь крупное значение,— писал Попов,— в Петербурге не существует, да едва ли она и возможна. Обыкновенная почта, составляя правительственную регалию, остается при тех же архаических порядках, как и 30 лет назад, и, страдая медлительностью, для срочных деловых сношений мало пригодна. Городской телеграф, по существу своему, казалось бы, и должен пополнять последний недостаток, но в действительности в отношении скорости и сам недалеко ушел от почты; а высота таксы и скудость сети телеграфных контор поставили окончательно дело так, что население если и пользуется телеграфом, то в редких специальных случаях; в массовом же пользовании он утратил всякое значение. Относительно телефонного сообщения мы замечаем, что и здесь заключаются существенные пробелы. Телефонных переговорных станций для разового пользования телефоном нет; а судя по тому, что дело это принадлежит городскому самоуправлению, надо полагать, что никогда их и не будет. Благодаря этому телефонное пользование составляет или принадлежность правительственных, общественных и торговых учреждений, или привилегию сравнительно небольшой группы абонентов из состоятельного класса обывателей".

В итоге инженер Попов предложил создать сеть своего рода миниатюрных бизнес-центров. В них любой желающий за соответствующую плату мог дать поручение позвонить куда-либо по его делам или передать его сообщение какому-либо столичному обывателю. Для этого при каждом павильоне дежурили курьеры, отправлявшиеся с напечатанным на машинке сообщением по указанному адресу. Постоянные клиенты могли звонить в свой павильон и также давать поручение передать сообщение или получить какую-либо справку в разного рода учреждениях, купить билеты в театр или на поезд. Попов собирался открыть в Петербурге обширную сеть таких павильонов. Более того, император Николай II одобрил проект и утвердил условия работы сети.

Но то ли цены, запрашивавшиеся за услуги павильонов, оказались слишком высоки, то ли у автора проекта не нашлось достаточного капитала для их организации, но вскоре комиссионные павильоны тихо канули в Лету. Скорее же всего, подобная конкуренция не устраивала Главное управление почт и телеграфов, которое на протяжении всего времени использования телефонов в России делало все для обеспечения своих монопольных позиций, пусть и с нанесением огромного ущерба потребителям.

В декабре 1910 года директор Междугородного телефонного сообщения П. И. Авцын сделал доклад на заседании Общества электротехников в Москве, в котором детально рассмотрел все организационные и технические проблемы русской телефонии:

"Главное Управление Почт и Телеграфов в течение срока более 20 лет устроило и эксплуатирует до настоящего времени около 100 городских телефонных сетей, имея на них к концу 1910 года около 360 000 абонентов... Но мы знаем, что все городские телефонные сети и междугородные линии Главного Управления находятся в самом плохом состоянии и могут служить лишь обратным поучительным примером: как нельзя содержать телефонные сети и как не следует в ущерб казне и населению их эксплуатировать. Главное Управление до сих пор не имеет ни одной телефонной сети — ни большой, ни маленькой, которую можно было признать действительно хорошей и сравнить с такими же частными сетями. Такое состояние казенных телефонных сетей остается без улучшения в течение многих лет, как будто Главное Управление признает, что все обстоит благополучно: сети существуют, понемногу их подправляют, абоненты не уходят, а даже прибывают. Что состояние казенных телефонных сетей долгое время остается без улучшения, доказывается тем, что Киев, например, и Лодзь переустраиваются в течение более 10 лет. Харьков в течение долгих лет имеет невозможно плохие телефоны и сеть; только в этом году часть сети переустраивается за счет города, но сама станция остается по-прежнему старой, сборной, а сеть однопроводной. В Екатеринославе сеть переустраивается вот уже два года; проложено только два подземных кабеля, станция будет переустраиваться в будущем году, а на дальнейшее развитие ни для Харькова, ни для Екатеринослава кредитов не испрашивается".

Как писал Авцын, в еще худшем положении оказались абоненты пригородных сетей, принадлежащих государству. За крайне низкое качество обслуживания им приходилось платить тройную плату:

"В не лучшем состоянии находятся и казенные пригородные телефонные сети,— в них Главное Управление также ограничивается полумерами и больше всего надеется на тихий нрав абонентов и их долготерпение. Самая большая пригородная телефонная сеть в Москве построена на средства окрестных фабрикантов, заводчиков и отдельных лиц. В последние два года хаотическое состояние сети было значительно улучшено, но все-таки большинство ответвлений и узловых станций оставлено однопроводными, и абоненты от себя по всей сети говорить не могут, а уж если пришла такая нужда, то нужно ехать за 30-40 верст до переговорной станции. Между тем абоненты этой сети несут громадные расходы; они должны платить следующее: 1) абонементную плату по 50 руб. в год, 2) дополнительную абонементную плату по 1 р. 50 коп. за каждые 100 саженей расстояния свыше двух верст от узловой станции при одиночном проводе и по 2 р. 40 коп. при двойном, т. е. по 7 р. 50 к. или 12 руб. в год за каждую версту, 3) переговорную плату от 10 до 60 коп. за каждый трехминутный переговор".

При этом существовала альтернатива, за которую яро выступал Авцын:

"Что такое хороший телефон, мы узнали, когда была устроена Шведско-Датско-Русским Обществом телефонная сеть в Москве. И результаты быстрого развития этой сети у нас на глазах: в короткий срок — 9 лет — обыватель стал быстро переходить в абонента, и число их с 3000 возросло до 28 000, а доходы Общества с 225 тысяч перешли за 2 миллиона рублей. При этом стихла телефонная ругань, уменьшилось недовольство, и обыватель стал у телефона улыбаться. Такое же громадное развитие мы видим в Петербурге, Варшаве и других городах, где сети устроены и эксплуатируются городскими управлениями или частными предпринимателями".

Мало того, передача прокладки и эксплуатации сетей в частные руки, как говорилось в докладе Авцына, могла приносить казне куда больший доход, чем возня со старыми телефонными сетями:

"Главное Управление, имея около 100 телефонных сетей, вместе с междугородными линиями и пригородными сетями, имело за 1910 год всего 3 280 000 руб., тогда как только две городские частные сети в Москве и Варшаве дают больше дохода, чем все казенное телефонное предприятие".

Однако телефонные чиновники отнюдь не собирались отказываться от привычного образа жизни. Пользуясь приближенностью к правительству, они постоянно получали все новые преференции, позволявшие им существовать относительно беззаботно и безбедно. Так, любые частные линии обкладывались такими многочисленными и разнообразными сборами — их сумма доходила до 30% прибыли частных телефонных обществ, что делало их работу в небольших городах совершенно нерентабельной.

Земства перестали заниматься сооружением телефонных линий не столько из-за нехватки денег, сколько из-за того, что изменились условия владения этими линиями. Поначалу дело было поставлено так, что земство становилось собственником телефонной сети навечно. Однако Главное управление почт и телеграфов воспользовалось тем, что его непосредственный начальник — министр внутренних дет Столыпин — одновременно возглавляет правительство, и добилось, чтобы после семи лет использования земские линии переводились в собственность казны. Так что вкладывать средства в телефонизацию уездов стало, мягко говоря, неразумно.

Пострадали от близости телефонистов к власти и простые абоненты. Их сделали ответственными за состояние не только находящегося в помещении телефонного аппарата, но и всего оборудования, включая линию, идущую к дому. Поэтому, если случалось какое-нибудь повреждение, весь ремонт абонент оплачивал из собственных средств.

Именно поэтому, когда недовольство публики качеством телефонной связи достигло критической точки, руководители Главного управления почт и телеграфов решили вновь воспользоваться покровительством Столыпина. Они не мудрствуя лукаво предложили взять все сети в казенное управление и за казенный же счет постепенно приводить их в порядок, а также расширять и дополнять. Ведь именно тогда, по мысли чиновников, ни единая копейка не пройдет мимо Главного управления и государственной казны.

Проблема заключалась лишь в самом обычном российском обстоятельстве — в казне решительно не было средств на эту статью расходов. Поэтому министр финансов В. Н. Коковцов выступал за возможно более широкую передачу концессий на строительство телефонных сетей и дальнейшее управление ими в частные руки. В итоге на заседании Совета министров началась серьезная дискуссия. Столыпин обвинял во всех проблемах Министерство финансов.

"К сожалению,— говорилось в записи о заседании,— наша нынешняя правительственная телефонная сеть далеко не удовлетворяет объясненным требованиям, и причиною тому является, согласно указанию Министерства Внутренних Дел, последовательное, из года в год, начиная с 1900 года, сокращение ассигнований на устройство и содержание телефонных сообщений. В зависимости от сего почтово-телеграфное ведомство вынуждено было за последнее десятилетие израсходовать весь имевшийся у него запас телефонных материалов; приостановить начатое переустройство по усовершенствованной системе самой обширной из существующих телефонных сетей (Киевской); отложить введение технических улучшений на других телефонных сетях; допустить применение для телефонных проводов к новым абонентам вместо бронзовой дешевую и быстро разрушающуюся стальную проволоку; ввести сравнительно дешевые, но недолговечные воздушные телефонные кабели вместо кабелей подземных и отказывать на многих сетях в приеме новых абонентов. О недостаточности предоставлявшихся названному ведомству кредитов на расходы по телефонной части можно судить уже по тому, что в период 1907-1911 годов на этот предмет было отпущено 4 милл. руб., тогда как действительный размер потребных на означенную надобность ассигнований исчислен был ведомством в сумме 9 128 000 руб. Постоянное сокращение испрашивавшихся ведомством кредитов имело своим естественным последствием непроизводительные затраты на разные временные, вместо постоянных, приспособления и устройства по старой системе, неудовлетворительное состояние телефонных сообщений и справедливые жалобы населения на неисправную работу казенных телефонов".

Кроме экономической Столыпин подчеркивал и политическую сторону дела:

"Между тем отказаться от эксплуатации городских телефонных сетей и передать их частным предпринимателям Главное Управление Почт и Телеграфов находит невозможным не только ввиду финансовой выгодности этого дела, но, главным образом, вследствие нежелательности упускать из рук Правительства содержание в крупных административных центрах телефонных сообщений, так как в интересах управления весьма важно иметь означенные сообщения в распоряжении и под контролем правительственной власти. Те же соображения побуждают к всемерному удержанию в казенном управлении междугородных телефонных линий, по крайней мере между главнейшими торгово-промышленными и административными центрами, тем более что развитие телефонных сношений всегда ведет за собою убыль в телеграфном доходе, каковая убыль при сохранении телефонов в казенном заведовании восполняется соответственным приращением телефонных поступлений".

В итоге Совет министров согласился со своим председателем:

"По совокупности всех приведенных данных и считаясь с затруднительностью ассигнования казенных средств, вполне достаточных для планомерного, соответственно действительной потребности, развития телефонных сетей, Статс-Секретарь Столыпин приходит в обсуждаемом представлении к нижеследующим выводам: 1) что, хотя устройство и содержание телефонов публичного пользования должно бы по общему правилу производиться распоряжением и за счет Правительства, тем не менее, по соображениям бюджетного свойства, допустимо было бы временно предоставить постройку и эксплуатацию новых телефонов местного значения земствам, городам и частным предпринимателям; 2) что коренное переустройство четырех важнейших из числа существующих казенных городских телефонов необходимо произвести в ближайшие два года, причем на эту работу потребуется ассигнование из казны в количестве 1 500 000 руб.; 3) что телефонные сообщения между главнейшими административными и торгово-промышленными центрами Империи следует устраивать исключительно распоряжением Правительства; 4) что на первую очередь в числе таковых сообщений нужно поставить установление телефонных линий: а) С.-Петербург—Псков—Рига, б) С.-Петербург—Вильна—Варшава—Прусская граница, в) Москва—Ярославль, г) Москва—Киев, д) Киев—Одесса, е) Киев—Харьков и ж) Харьков—Ростов-на-Дону, на осуществление каковых линий потребуется отпуск кредита около 3 500 000 руб., могущего быть рассроченным на несколько лет, и, наконец, 5) что, в случае решительной невозможности предоставления почтово-телеграфному ведомству указанного кредита, надлежало бы уполномочить Министра Внутренних Дел допустить заинтересованных в этом деле частных капиталистов, преимущественно из числа местных солидных промышленных домов и торговых фирм, поставляющих бронзовую телефонную проволоку, к постройке названных телефонных линий, с погашением затрат на устройство и эксплуатацию линий и с начислением процентов на непогашенную часть капитала из выручки от телефонных переговоров. Обсудив приведенные предположения Министра Внутренних Дел, Совет Министров считает вполне правильным и указание Статс-Секретаря Столыпина на необходимость удержания в руках Правительства крупных городских и междугородных телефонных сетей, не только обслуживающих интересы частных лиц, но имеющих также весьма серьезное значение в смысле обеспечения потребностей управления".

Частным лицам и обществам оставили строительство второстепенных телефонных сетей с обязательным их переходом в будущем в госсобственность. Так что все вернулось на круги своя: телефонные чиновники — к своим доходам, абоненты — к прежним проблемам. Однако самым замечательным в этой истории оказалось то, что главный специалист Главного управления почт и телеграфов профессор Осадчий помогал затем становлению советской электротехнической промышленности и телефонной связи. И может быть, поэтому традиции дореволюционной телефонии были плавно перенесены в советскую эпоху. Его, правда, потом судили за вредительство, но только совсем за другое.