Ладожский разлив

Петербургская компания «Ладога», второй по величине игрок на рынке премиумной водки в России, решила существенно расширить свою экспортную программу. О том, как научить европейцев пить русскую водку и какую роль в этом может сыграть государство, в интервью «Ко» рассказал президент «Ладоги» Вениамин Грабар.

На водочном рынке «Ладога» занимает особое положение, так как, во-первых, имеет внушительный ассортиментный портфель (более 100 товарных позиций), а во-вторых, специализируется на продукции сегментов premium и super-premuim (бренды «Царская Оригинальная», «Царская Золотая», «Царское Село» и «Императорская коллекция»). В настоящее время компания планирует существенно увеличить объемы экспорта своей продукции за рубеж, прежде всего в Европу. По мнению президента «Ладоги» Вениамина Грабара, в мире пьют слишком мало русской водки. Впрочем, на отечественном рынке легальным производителям алкоголя в последнее время работать становится проще: с него уходят мелкие игроки и сокращается доля нелегальной водки.

– В последнее время с алкогольного рынка приходят не совсем радостные новости: Росалкогольрегулирование  (РАР) регулярно отказывает в выдаче или продлении лицензии тем или иным игрокам. А как вы оцениваете деятельность этого ведомства?

– Действительно, РАР очень жестко подошло к лицензированию предприятий, выдаче марок, работе с ЕГАИС. Жестко, но не жестоко. Теперь требуется выполнение установленных законом норм, на нарушение которых раньше не обращали пристального внимания. Кроме того, хорошим подспорьем в борьбе с нелегальным алкоголем стало введение минимальной цены на водку. А когда потребитель видит рядом на полке по одной и той же цене известную торговую марку и бутылку непонятного происхождения, то он, естественно, выбирает легальный продукт. В 2010 г. произошло некоторое сокращение легального производства, но, по данным Росстата, продажи в рознице остались на уровне позапрошлого года. Это связано с тем, что при ужесточении контроля за рынком со стороны РАР нелегальные производители создали очень большие запасы продукции в первом полугодии и сбывали их потом на протяжении всего года.

– Говорят, что в итоге политика государства направлена на то, чтобы свести к минимуму количество игроков алкогольного рынка, искусственно укрупнив их таким образом.

– У РАР нет задачи сократить число игроков, у него главная задача – обеспечить легальное производство алкоголя и сбор акцизов. Понимаете, есть фирмы-однодневки, а есть заводы-однодневки с кустарным производством, получившие лицензию и некий объем марок. Большое число предприятий не может работать честно в силу чисто экономических причин. Производя малые объемы продукции, они вынуждены «левачить». Это объективный факт! В России легально не может существовать завод, который производит 10 000 – 50 000 дал (декалитров) в год ординарной продукции: ему просто нечем платить зарплату. Такие объемы характерны для небольших производств, специализирующихся на монопродуктах, имеющих минимальные издержки и специфический ассортимент. А РАР устанавливает для всех производителей единые правила игры, когда надо честно работать и платить налоги.

– В свое время вы сами занимались проблемами регулирования алкогольного рынка, работая в мэрии Санкт-Петербурга. Как оцениваете квалификацию нынешних чиновников, которые контролируют рынок водки?

– Отрадно, что в лице РАР мы наконец-то имеем государственный орган, где работают компетентные люди, хорошо разбирающиеся в отрасли и понимающие суть своей деятельности. Честно говоря, мы очень устали от чехарды, когда за 16 лет существования свободного алкогольного рынка в нашей стране раз двадцать менялись ведомства, ответственные за его регулирование. А уж сколько раз изменялись правила, нормативы, регламенты – и не перечесть! Ни к чему хорошему это не приводило. Вот наглядный пример: пока выдачей акцизных марок занималась налоговая инспекция, все было нормально, но как только налоговики узнали, что эти функции скоро отойдут другому ведомству, марки стали пропадать неизвестно куда. В этот переходный период милиция «накрывала» склады, где хранились миллионы бутылок с «левой» водкой, на которых были наклеены абсолютно легальные марки – те самые, пропавшие.

– Лидер российского рынка – польская компания CEDC – в прошлом году сработал с убытками. Как вы это можете прокомментировать?

– Каждый бренд имеет свой жизненный цикл: рост, зрелость и спад. По моему мнению, пик продаж у «Зеленой марки» (главный бренд CEDC в России. – Прим. «Ко») уже пройден, и она, чуть снизив пиковые объемы, закрепилась на стабильном уровне. Кроме того, были определенные проблемы и с дистрибьюторами, многие из них «зашатались», а часть вообще прекратила свое существование. Ведь в России, в отличие от Европы, где дистрибьютор занимается в основном логистикой, роль последнего в процессе организации продаж куда более важна.

– На ваши результаты тоже повлияли аналогичные рыночные проблемы?

– Мы – специфическая компания и не ставим перед собой цель любой ценой доминировать в самом конкурентном, так называемом среднем ценовом сегменте, где «Зеленая марка» борется с «Беленькой» («Синергия»), «Путинкой» («Винэксим») и другими известными брендами. Для нас прежде всего важны высокомаржинальные сегменты рынка – premium и super-premuim. И в них мы достаточно успешно работаем. Кроме того, у нас хорошо идут продажи так называемых цветных напитков: наливок, настоек, ликеров. В этом сегменте наша компания – безусловный лидер. А по объемам реализации коньяка («Российский», «Великий город», «Северная звезда») мы вообще входим в первую пятерку производителей…

– До кризиса «Ладога» планировала выходить на IPO. А сейчас?

– Пока компании хватает собственных средств, и IPO не является для нас первоочередной задачей. Кризис многое изменил на рынке. Сейчас для роста нам достаточно своих денег и банковских кредитов: ведь уменьшение количества игроков на рынке, безусловно, способствует росту тех, кто остался. К тому же мы имеем средства, которые можно инвестировать в развитие. Несомненно, будем расширять нашу экспортную программу, здесь у нас большие планы. В 2010 году объемы нашего экспорта превысили 350 000 дал. В ближайшие два-три года мы планируем увеличить этот показатель как минимум втрое. При этом главный упор будем делать на европейский рынок.

– В прошлом году вы купили чешскую компанию Fruko Schulz, которая производит, в частности, абсенты и другие экзотические для нас напитки. Что побудило вас ее приобрести?

– Причин несколько. Это профильный для нас бизнес, к тому же успешно развивающийся. Это расширение ассортиментного портфеля нашей продукции. Это, наконец, наша логистическая площадка в Европе. Кстати, мы привнесли на чешское производство исконно русские технологии приготовления водки, которых там до нас не было, и стали делать настоящую водку – из зернового спирта. В Европе же спирт может быть получен из чего угодно – из свеклы, винограда, картофеля, кукурузы…

– Российская водка занимает в остальном мире всего 1 – 2%. Как вы полагаете, в чем причина?

– Раньше российским предприятиям не хватало сил и финансовых возможностей, чтобы закрепиться на мировом рынке; даже всемирно известная «Столичная» теряла объемы продаж. Конечно, такой низкой доли у русской водки не должно быть. И не надо забывать, что у многих национальных напитков зарубежных стран есть государственная поддержка: Франция продвигает по всему миру свой коньяк, Шотландия – виски, Мексика – текилу; список можно продолжить. А вот наше государство практически ничего не делает для того, чтобы популяризировать за рубежом национальный напиток.