FORBES
«Долговая нагрузка «Интеко» пугает, но это бизнес, а в любом
бизнесе есть риск»
Микаил Шишханов рассказал Forbes о том, что он собирается
делать с приобретенной у Елены Батуриной компанией
В России появился новый крупный девелопер — владелец
Бинбанка Микаил Шишханов, купивший в партнерстве с «дочкой» Сбербанка главный
российский актив Елены Батуриной, «Интеко». Как родилась идея? Сколько шли
переговоры и были ли другие претенденты? Как дальше развивать «Интеко», нужен
ли ей ребрендинг, что делать с ее долгами и другими проблемами? Шишханов
ответил на вопросы Forbes.
— Не могли бы вы
поподробнее рассказать, чем вас заинтересовала «Интеко»?
— Меня вообще интересуют активы, связанные со строительством
и девелопментом. Я этот рынок хорошо понимаю, у меня есть серьезный опыт по
финансированию таких проектов, я верю в этот сегмент экономики, особенно если
речь идет о Москве. «Интеко», безусловно, одна из самых интересных компаний в
секторе. Надо отдать должное бывшей владелице — она сумела создать
интегрированную компанию, где все процессы четко выстроены, собрать
высокопрофессиональную команду. По моему мнению, там работают одни из самых
ярких профессионалов данного рынка.
Не могу точно сказать, откуда и как пришла идея покупки. Но
когда она родилась, я начал над ней работать, связался с партнерами в
Сбербанке, предложил, чтобы они поучаствовали. Сбербанк сегодня довольно сильно
поменялся, начал интересоваться инвестициями и уже выступает серьезным солидным
партнером во многих проектах. Сбербанк в ходе длительного сотрудничества с
«Интеко» убедился, что это надежный партнер, всегда четко исполняющий свои
обязательства, а также в том, что бизнес «Интеко» — действительно эффективный и
перспективный.
— От кого исходила
инициатива? От Батуриной?
— Нет, я сам вышел на нее и предложил.
— Как долго
готовилась сделка?
— Мы начали работу где-то в конце марта. Переговоры шли
довольно активно. Все лето мы проводили due diligence силами Бинбанка. В случае
необходимости привлекали иностранных специалистов. Делали все тихо и аккуратно,
чтобы ничего в прессу не просочилось.
— Переговоры велись в
Лондоне?
— Мы и в Лондон летали, и в Вену.
— А где подписание
оферты проходило?
— В Вене, в офисе Елены Николаевны. Были [гендиректор
«Сбербанк Инвестиции»] Андрей Доценко, я и наши топ-менеджеры.
— Она осталась
довольна?
— Очень надеюсь, что да.
— Ваш друг Сулейман
Керимов каким-либо образом в переговорах участвовал?
— Нет. Он действительно мой друг, но в этой ситуации ни в
переговорах, ни в чем не участвовал.
— А в будущем он
может появиться?
— Как дальше жизнь сложится, не знаю, но на данный момент ни
каких-то разговоров, ни какого-либо участия не было.
— Кто-нибудь еще вел
переговоры о покупке «Интеко»?
— Я не могу это комментировать. Когда мы занимались сделкой,
насколько мне известно, параллельно с нами никто не вел переговоров с Еленой
Николаевной.
— Вы рассчитывали на
дисконт, понимая, что Батуриной ничего не остается, как продать «Интеко?
— Так говорить нельзя. Сделка абсолютно рыночная. Я услышал,
что этот актив в принципе готовы продать. Мы на рыночных условиях выставили
параметры цены, согласовали их и договорились.
— Насколько серьезной
была торговля со стороны Батуриной?
— Несоответствие было где-то 3-5%. Цифры были изначально
более или менее адекватные. Вопрос в основном был в оценке долгов.
— До вас «Интеко»
интересовался Василий Анисимов. Говорят, он предлагал Батуриной $400 млн…
— Никак не могу прокомментировать. С Еленой Николаевной
никогда не обсуждал никаких сторонних предложений.
— Когда говорится про
рыночную оценку «Интеко» в $1,2 млрд, долги учитываются или нет?
— Ну конечно, долг всегда учитывается. Не скажу, из какой
суммы нужно вычесть долг, но вычесть его нужно.
— Это были ваши
деньги? Вы не брали кредит на покупку?
— Нет, не брал.
— Почему вы покупаете
«Интеко» на себя, а не на свой Бинбанк?
— Бинбанк — это мой основной проект, моя основная работа.
«Интеко» — другой проект, в котором я постараюсь заработать деньги, для того
чтобы вложить их в капитал Бинбанка. У меня одна идея — сделать из Бинбанка
один из крупнейших банков.
— В самых крупных
девелоперских проектах «Интеко» после смены мэра возникли проблемы: что-то заморожено, где-то идут суды.
«Сетунь-Хиллс» распоряжением Собянина вообще запретили строить…
— Безусловно, там много проблем. Мы потихоньку будем их
разрешать. Там, где идет судебное производство, будем разбираться. Очень
надеюсь, что эти проблемы будут разрешены. С другой стороны, часть проблем —
это не проблемы «Интеко». Тот же «Сетунь-Хиллс» — это личный актив Елены
Николаевны, он в сделке не участвует. Все ее личные активы в России и заграничные
проекты в сделку не вошли. Цементный бизнес тоже в сделку не вошел — это
отдельная тема. Мы покупаем только «Интеко», компанию, которая занимается девелопментом, и субхолдинг, который
занимается региональным строительством.
— Что стало с проектами,
в которых частично участвовала «Интеко», а частично лично Батурина?
— Совместных проектов с Еленой Николаевной у «Интеко» больше
нет. Все, что входит в «Интеко», принадлежит компании на 100%.
— Почему вы решили 5%
«Интеко» отдать Сбербанку?
— Быть рядом с таким партнером, даже просто с имиджевой точки зрения, очень
полезно. Кроме того, Сбербанк сам делал оценку, его специалисты наряду с нашими
все смотрели. Для меня это дополнительный контроль, дополнительное
подтверждение того, что я на правильном пути. Их участие в компании для меня
огромный плюс. Сбербанк входит портфельным инвестором, он, как любой
коммерческий банк, хочет заработать денег.
— Планируете в
будущем провести IPO?
— Обязательно. Я планирую эту компанию капитализировать,
выстроить по всем западным стандартам, вывести на биржу, сделав ее публичной.
Сейчас нужно все закончить, во всем разобраться, выстроить правильную
стратегию.
— Когда «Интеко»
может стать публичной?
— Горизонт планирования от 5-7 до 10 лет.
— Что вы думаете
относительно ребрендинга?
— Здесь палка о двух концах: с одной стороны, «Интеко» — это
сильный бренд, с другой стороны, существуют нюансы, которые всегда будут
довлеть над брендом. В голове есть мысль провести ребрендинг, но вероятность того,
что это произойдет, 50:50.
— Почему все-таки у
Сбербанка такой маленький процент?
— Сбербанк сам принимал решение. Наверное, чтобы
минимизировать свой риск.
— Сбербанк получил
акции в счет погашения части долга «Интеко»?
— Нет, это абсолютно нормальная стандартная коммерческая
сделка.
— То есть кредиты в
Сбербанке как были, так и остаются?
— Все кредиты пока остаются.
— Вас сейчас не
пугает долговая нагрузка «Интеко»?
— Конечно, пугает, но это бизнес, а в любом бизнесе есть
риск. Я бы не стал ничего затевать без уверенности, что я все это вытяну. Есть
очень много вариантов, как правильно рефинансироваться.
— В Банке Москвы вам
все рассказали про необеспеченные кредиты?
— Да нет, там у «Интеко» нормальные, обеспеченные кредиты,
все в порядке. Летом, когда мы проводили
due diligence, я встречался с руководством Банка Москвы, объяснял ситуацию. Я
просто предупредил банк. Не хотелось, чтобы крупнейший кредитор узнал о
предстоящей сделке из газет, это было бы неэтично. Что касается реструктуризации
долгов и прочего, это уже рутинная работа, к которой мы приступим после
завершения сделки. Надеюсь, что мы найдем разумное решение.
— Со Сбербанком у вас
уже был совместный проект «Рублево-Архангельское», который был
полностью заложен в банке по кредиту $5 млрд. Какие перспективы у этого
проекта?
— У нас заключено соглашение со Сбербанком, в рамках
которого мы выполняем все необходимые действия. Здесь мажоритарным акционером в
итоге станет Сбербанк. Я очень доволен тем, как ведет себя Сбербанк в этой
ситуации, благодарен его руководителям.
— Включать
«Рублево-Архангельское» в «Интеко» не планируете?
— На данном этапе это даже не обсуждается. Если встанет
тема, будем обсуждать.
Елена Березанская
09.09.2011