|
Бездна уникальной информации. Интервью "русского Гэллапа"В понедельник легенде российской социологии Борису Грушину исполняется 75 лет. Его называют русским Гэллапом. Родись он на Западе, сегодня обладал бы всеми атрибутами научного мэтра и стоял во главе собственной империи. На родине ему пришлось десятилетиями доказывать важность своих исследований. - Я окончил философский факультет МГУ в 1952 году. Но после аспирантуры получил "волчий билет" как антимарксист. На работу не брали. У меня только родилась дочь, надо было зарабатывать - а я ничего не умел, кроме науки! Однажды жена моего друга, работавшая в "Комсомолке", предложила что-нибудь написать - гонорар все-таки. Я написал о главных экономических задачах СССР - и Аджубей на следующий день меня принял. Я вник в газетное дело, поработал дежурным секретарем, на выпуске - и понял: газета может быть интересной, если привнести в нее исследовательскую работу. Мы изобрели социально-экономический очерк. А потом рискнули создать Институт общественного мнения. С этого времени я занимался только общественным мнением и выяснил: это особый модус существования массового сознания. Такого понятия в науке не существовало. И я еще 10 лет пробивал термин "массовое сознание" в энциклопедии. - Наука так консервативна? - Не наука - идеология. Мы знали только классовое сознание, а массовое - значит, антиклассовое. Первый опрос мы посвятили войне: удастся ли человечеству предотвратить третью мировую? Я послал 30 журналистов по 30-му меридиану, по которому сильно прокатилась война: Белоруссия, Украина, Молдавия, Ленинград... Очень переживали, как примет ЦК КПСС. Позвонили из секретариата Хрущева и сказали: "Ну, поздравляем. Лихо получилось". В 1966 году с Борисом Панкиным мы открыли отдел изучения общественного мнения. К XV съезду комсомола нужны были фанфарные результаты, а выяснилось, что комсомол развалился. Это исследование нанесло удар по судьбе института, опубликовать не могли ничего. Потом ЦК КПСС заказал исследование о гимне СССР. Тогда не знали, что делать с музыкой и со словами. Исследование осталось тайной ЦК. Реальное решение ЦК принял через 10 лет. Это была беда: никому наши результаты были не нужны. В 1967-м мы провели исследование "Кому быть прорабом?", которое стало для нас ударом. Выяснилось, что народ поддерживает выборы всех и вся: "Надо министров выбирать - никуда не годятся!" В декабре 1967 года институт закрыли. - И вы снова остались без науки? - В 1969 году с помощью директора нашего института - академика Алексея Румянцева открыли Институт социологии, в котором сейчас работаем. Румянцев создал Центр изучения общественного мнения Академии наук СССР. Я разослал письма в сотню министерств, газет и журналов: нужно ли проводить для них исследования общественного мнения? Мы получили 111 заказов от 42 учреждений, три четверти были готовы платить. Это была победа, но пировали мы недолго. В 1972 году центр закрыли. Новый директор разогнал всех. - Тяжело было пережить, что вас постоянно закрывали? - Такая жизнь была. Нормальная борьба. Я никогда не отчаивался. Другие центры возникли только во времена перестройки. А в те годы я был единственным, кто этим занимался, но занимался нещадно и вопреки всему. Сумел сохранить всю информацию, несмотря на отсутствие условий. И когда понял, что мне уже 70, решил: нельзя уйти из жизни просто так, не проанализировав бездну уникальной информации. Построил для себя сумасшедший проект - я всю жизнь их изобретаю: из 700 исследований взять 300 наиболее интересных и проанализировать состояние умов россиян. Проект называется "Четыре жизни России в зеркале опросов общественного времени. Очерки массового сознания россиян времен Хрущева, Брежнева, Горбачева и Ельцина". Первый том в Москве разошелся молниеносно, я сел за Брежнева. В конце прошлого года вышла первая часть, в начале 2005-го выйдет вторая. В 2007 году планирую издать Горбачева, в 2009-м - Ельцина. Мне издатели говорят: "А если ты помрешь?" Я говорю: "А если я помру - напишете: "Автор неожиданно помер"!" Известия |
|