Большой театр борется за новый имидж на гастролях в Лондоне

Завершается трехнедельный сезон балета Большого театра на сцене лондонского театра Ковент-Гарден. Эти гастроли можно назвать самыми рискованными в современной истории театра: впервые за несколько десятилетий ставка сделана на оригинальные постановки последних лет. Первая из них, современная версия “Ромео и Джульетты” драматического режиссера Деклана Доннеллана, вызвала грандиозный скандал. Вторая, архаичная “Дочь фараона” француза Пьера Лакотта, оставлена напоследок — чтобы потушить страсти в самой консервативной балетной столице мира.

Балетную труппу Большого театра ждали в Англии с интересом — она не была там пять лет, сменив за это время несколько худруков и вырастив новое поколение звезд. Но ажиотажа не было. Со времени сенсационного международного дебюта труппы в 1956 г., состоявшегося в Лондоне, к ней привыкли, как привыкают к швейцарским часам и французским винам. Bolshoi Ballet (кстати, этот международный брэнд он получил все на тех же первых гастролях) — это образец респектабельности и стабильности. Из приезда в приезд он представляет великолепный антураж своих “Лебединых озер”, “Спартаков” и “Дон Кихотов”, символизируя вечные ценности. Поэтому, несмотря на отсутствие растяжек, баннеров, плакатов и телевизионных роликов, а также на жалобы интернет-балетоманов о запредельных ценах (30-105 фунтов на Большой против 11-82 фунтов на родной Королевский балет Великобритании), двухтысячный зал Ковент-Гардена был каждый вечер полон.

В уютном, компактном партере Ковент-Гардена, своим бордово-золотым колором напоминающем Большой, — самая высокая в мире концентрация балетных критиков на душу населения. В отличие от Парижа, в котором определяется светский интерес к театру (там Большой с огромным успехом гастролировал в январе), и от Америки, где высчитывается рыночная стоимость (туда ему предстоит ехать осенью), лондонские газеты взвешивают профессиональный вес компании. Акции Большого на международном балетном рынке падали так долго, что в 1990-х синонимом русского балета единолично стала питерская Мариинка — Kirov-ballet, оставив на долю москвичей Японию и американские деревни. Теперь, когда в Москве премьеры Большого вытесняют в списке главных событий многочисленные фестивальные и гастрольные спектакли, ему жизненно необходим патент от Лондона.

Труппе не удалось подойти к поездке с оптимальным составом звезд (по разным причинам в ней не участвуют три любимицы англичан — Нина Ананиашвили, Надежда Грачева и Светлана Лунькина, а также Николай Цискаридзе и потенциальный премьер Руслан Скворцов). Тем не менее фирменные московские “Дон Кихот” и “Лебединое озеро”, предъявленные в качестве визитных карточек в первые дни гастролей, сразу же взлетели в рейтингах лондонских газет до четырехзвездочного уровня. А исполнителей главных партий — Марию Александрову, Светлану Захарову, Галину Степаненко, Сергея Филина, Андрея Уварова и Юрия Клевцова — сравнивали и обсуждали с такой же страстью, как полвека назад в Москве Уланову и Семенову. Times, Financial Times, Guardian, Observer целые абзацы посвятили безвестным героям второстепенных партий.

Однако Алексею Ратманскому, который проводит свои первые гастроли с театром в качестве худрука балетной труппы, важно было не просто продемонстрировать, что при нем в Большом “все будет, как при бабушке”: самые роскошные декорации, самый броский темперамент и самый многочисленный кордебалет. Имидж директора антикварной лавки, пусть самой роскошной и самой большой в мире, вряд ли к лицу 35-летнему действующему хореографу. Отдавая себе отчет в том, что Лондон пресыщен лучшими образцами современного танца, он все же включил в программу гастролей премьеру нынешнего сезона — “Ромео и Джульетту” в постановке англичанина Деклана Доннеллана и в хореографии Раду Поклитару.

И если до этого о гастролях Большого знали только балетоманы и престарелые светские львы, то на следующий день их обсуждала вся Англия. Газетные рецензии были похожи на вопли смертельно раненных. “Если Большой так низко пал, значит, для него наступили плохие времена. Этот "Ромео" — грубая попытка модернизации… Движения Джульетты, превращенной в девицу-оторву, все ее растяжки и изгибания должны смотреться очень круто под вывеской танцев в стиле евротрэш… Шекспировский образ коренным образом изменен… То, что я об этом думаю, может показаться типичным английским отношением. Полный провал” (Клемент Крисп, Financial Times). “Возможно, для мира Доннеллана того факта, что постановка привлекает внимание с театральной точки зрения, достаточно. Но в глазах балетоманов ничто не искупит ужасной хореографии” (Дебра Крейн, Times). “Никакой попытки создать хоть какой-нибудь лейтмотив, ни попытки вдохнуть в образ ту индивидуальность, что является обязательным условием создания образа. Вместо этого бесконечные заимствования из хореографии Матса Эка” (Люк Дженнигз, Guardian). “Традиционалисты придут в ужас от этого "Ромео", и там много того, что может вызвать ужас” (Сара Фрейтер, Evening Standard). В ход пошли даже письма зрителей, требовавших через газету вернуть им деньги за билеты, а потом не менее гневные отповеди тех, кому постановка понравилась.

И все же Большой театр своей цели добился — теперь вряд ли кто-то осмелится написать, что он похож на уникального, но от старости плохо пахнущего мамонта. И англичане, несмотря на единодушные единицы, выставленные спектаклю прессой (как заметил Дженнигз, “единственная звезда, которую мы присудили балету, принадлежит Александровой — за доблесть”), готовы признать: “Если руководство Большого хотело продемонстрировать готовность к рискованным творческим ходам, то все в порядке” (Дебра Крейн, Times). “…хорошо, что постановка Большого театра так отличается от ортодоксальных версий… В результате вышел спектакль, который поклонники русского балета наверняка не захотят посмотреть. Но сама по себе — это очень отважная попытка труппы, чья всемирная слава базируется на спектаклях героического репертуара и всевозможных пируэтах. С другой стороны, русскому балету давно пора перешагнуть в XXI в.” (Дженни Гилберт, Independent).

Выжав это сверхважное признание, Большой с легкостью осчастливил “поклонников русского балета” пресловутым героическим репертуаром и пируэтами, выдав серию “Спартаков”. Они вернули критикам душевное равновесие, а те москвичам — очередные четыре звездочки в рейтинге.