|
"9 рота" пришла к президенту
Вчера президент России Владимир Путин принял в своей резиденции создателей фильма "9 рота", а также реальных участников описанных событий и вместе с ними посмотрел это кино. С подробностями из резиденции – специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ. Министр обороны России Сергей Иванов, появившись на пороге резиденции, сразу сказал, что посмотрел фильм частями и части эти его не совсем устроили. – Там есть эпизоды, которые вызывают вопросы,– заявил министр обороны. Впрочем, претензии у него были прежде всего технические. Так, господин Иванов обратил внимание на то, что у пулемета, который выдали одному из героев фильма в афганском городе Баграме, был гнутый ствол. – Надо просто знать, что так не бывает. Из такого пулемета пуля просто не вылетит,– объяснял министр.– Ну и моджахеды, которые идут в атаку в полный рост... это как в фильме "Чапаев", что ли? Помните, там тоже был такой эпизод? Это вообще-то маразм... говоря военным языком! Режиссер фильма и актер, сыгравший одну из заглавных ролей, Федор Бондарчук, стоявший в нескольких шагах от министра, принял это, конечно, близко к сердцу. Когда я спросил его, почему у пулемета ствол гнутый, он честно ответил: – Потому что фильм художественный! Господин Бондарчук говорил, что слышал про одного телезрителя, который нашел 35 ляпов в этом фильме. – Найти номер на БТР, который не соответствует на одну, что ли, цифру или букву тем номерам, которые были в то время там, можно было, конечно...– раздраженно говорил господин Бондарчук.– Но при чем тут это? – Вот кого надо было брать консультантом,– предположил я. – Не надо было,– твердо сказал режиссер.– Для меня не это было главным. – А что тогда? – Снять фильм про дружбу, про товарищество... – То есть фильм для мужчин? – с тревогой спросила одна из журналисток. – Мы очень боялись, что не пойдут девочки смотреть,– признался господин Бондарчук.– К тому же ведь это девочки говорят мальчикам, какое кино им надо смотреть. Но, в общем, для шести с половиной миллионов человек это оказалось не важно. И были среди них и девочки. На первом же уикенде убрали мы "Матрицу" по сборам – кто бы мог подумать... Я спросил режиссера, не кажется ли ему, что его хороший фильм используют в государственных интересах – здесь и сейчас. И что его теперь будут считать любимчиком президента – после того как "9 роту" привезли для просмотра на дом господину Путину. – Да всегда были у меня проблемы,– отвечал, поморщившись, господин Бондарчук.– Называют мажором, который влетел в кино на папиных плечах. Упрекают все время в чем-то. Что я езжу на дорогих машинах... И после этой встречи будут упрекать в чем-то. Ну и что теперь делать-то? "Не ездить, что ли, на этих машинах?" – говорил его красноречивый взгляд. Нет, понял я, будет ездить. Но чувствовалось, что разговор этот его задевает. – Уеду я, вот и все! – вдруг угрожающе сказал он вполголоса. – Куда? – испугался я. Неужели в Голливуд собрался? – В Индию,– ответил он.– На полгода. Я подумал, что вряд ли он там будет перенимать опыт индийских кинематографистов. Федор Бондарчук за эти несколько минут показал себя крайне чувствующим и ранимым человеком. А ранить его не хотелось, так как фильм его я уже смотрел и он мне очень понравился. Я попросил рассказать его, как снимался эпизод с подбитым над аэродромом Баграма самолетом. Я подумал, что режиссеру будет приятно вспомнить былое. Он и в самом деле очень оживился. Оказалось, все, что было в воздухе,– компьютерная графика. Стоило дорого, деньги собирали по крохам. Делалось в Лондоне, но когда было сделано, не понравилось. – Вернулись в Москву и за три дня все переделали,– рассказал режиссер.– Англичане, когда посмотрели, говорят: "Ну вы, русские, блин, больные..." Андрей Кузнецов, сотрудник ЗАО "Аэросервис Внуково", служил в Афганистане и на кинокартине работал главным консультантом. То есть это он благословил режиссера на кривой ствол. – Ну как пятнадцатилетнему мальчику еще объяснить, что ствол может повести? – переспросил он меня.– Ну можно было показать, что ствол съемный, замотан изолентой... и чего? – Было бы правдоподобное кино,– осторожно сказал я ему. – Ну да, чересчур его, конечно, загнули,– неожиданно согласился он. – А я вам расскажу про этот ствол,– подошел к нам Искандер Галиев, заместитель гендиректора ОАО "Международный аэропорт Внуково".– Я в учебке был механиком-водителем. Прилетели в Баграм, мне выдали этот пулемет – ПК-119. Приклад в щепках, ствол деформирован осколками. И пошел я с ним на первую операцию! Пулемет заедало, я открывал ствольную коробку, банку тушенки открывал, ложкой накладывал в коробку сало из банки, закрывал – и все работало! А так-то очень комично выглядит, я согласен,– заключил он. – А у вас как у критика есть претензии к фильму? – спросил я у главы Федерального агентства по культуре и кинематографии Михаила Швыдкого. – Есть,– признался он.– Не может не быть у критика претензий. Но главное: это абсолютно ремарковский фильм... Он сделал паузу, внимательно посмотрев на меня, словно проясняя про себя, понимаю ли я, о чем он говорит,– и решил уточнить для полной ясности: – А не томасманновский. Это взгляд солдата на войну, взводного. А то про афганскую войну рассказывали до сих пор в основном генералы. Главным героем был генерал Громов. И не зря фильм не приняли некоторые генералы, Варенников, например. Показана война, на которой никто уже давно не думает про идеологию. Война для человека начинается с того, что убили твоего ближнего и надо отомстить. То же самое сейчас на чеченской войне происходит. В этот момент в резиденции появился президент страны. Он пожал руки членам съемочной группы и, вовремя не затормозив, одному журналисту и зашел с ними в кинозал. Я не стал смотреть это кино во второй раз только потому, что надо было передать эту заметку. Не стал его смотреть и режиссер. Он посидел с президентом в первом ряду пару минут и выскочил из кинозала. На крыльце он нервно курил. Один из тележурналистов спросил его, принимает ли он доброжелательную критику. – Да,– мрачно сказал режиссер. – Тогда должен вам сказать, что у вас характеры не прописаны. – Правда? – Федор Бондарчук, было такое впечатление, очень расстроился.– Конечно, не прописаны. В первой версии фильм длился три часа сорок минут, но кто бы его тогда посмотрел. Вот там характеры были прописаны. Я сочувствовал ему от всей души. Я хорошо понимал его. Это ведь все равно как если бы у меня эту заметку в редакции сократили. КоммерсантЪ |
|