Закон против роста цен. Проект такого закона уже подготовлен и в ближайшее время будет обсуждаться в Думе

Фото: Артем Коротаев/ВЗГЛЯД

Мир сегодня вступил в период агфляции – резкого роста цен на аграрную продукцию. По данным ООН, рост цен на продовольствие вырос в среднем на 40%, на ее отдельные виды – в 1,5–2 раза. Выросло общее потребление, при этом изменилась и его структура. Образно говоря, теперь тому же китайцу недостаточно лишь плошки риса. Кроме того, увеличилось производство биотоплива. Например, в Германии 3% потребляемого топлива произведено из технических зерновых культур (рапса и пр.), и это политическое решение властей, которые планируют все больше замещать традиционное топливо. Таким образом, общее снижение мировых запасов продовольствия и диверсифицирование рисков в области энергетики – основные факторы роста цен на продовольствие, отметил Евгений Федоров.

«Цены на продовольствие растут всюду, соответственно, это не может не затронуть и Россию»

Цены на продовольствие растут всюду, соответственно, это не может не затронуть и Россию. Сейчас Госдума готовит законопроект по регулированию торговой деятельности, содержащий больше сотни документов. Закон предполагает проследить всю цепочку торговли – от сельскохозяйственного производства до потребителя, убрать посредников и ограничить монополизм на рынке.

«Фактически это закон по наведению порядка», – отмечает Евгений Федоров. По его словам, на сегодняшний день в торговле порядка с точки зрения единого законодательства нет. Во многом торговля регулируется указом Бориса Ельцина о свободе торговли, а все остальное – это узкие нормативы в области алкоголя, табака. «Из-за этого сложилась система, при которой цена на полях наших производителей и цена на прилавках различается в значительной мере – до 80% разницы», – подчеркнул глава комитета.

О подробностях готовящегося закона глава профильного комитета Госдумы рассказал корреспонденту газеты ВЗГЛЯД.

– Закон предполагает ограничить цепочку посредников на продовольственном рынке. Какая роль при этом отводится антимонопольному регулированию?
– В законе предусмотрен большой антимонопольный блок. Будут заложены механизмы, раскрывающие, что такое монополизм в сфере торговли. Сегодня таких механизмов нет – мы не понимаем, что такое монополия в области оптовой торговли, торговых сетей. В законе это будет четко прописано в процентах.

– Уже известно, какая доля компании на рынке будет означать монопольное положение?
– Закон будет внесен в Госдуму в следующем месяце, поэтому сегодня продолжается дискуссия, и, как это обычно бывает, накануне внесения самые жесткие консультации. Это характерные вещи для закона, кроме того, он и в самом деле еще будет корректироваться, поэтому на прошлой неделе 18% была монопольная позиция, на этой неделе может быть уже другая.

– Как регулирование ФАС повлияет на торговую деятельность?
– Закон дает антимонопольной службе инструменты. Конкретные проценты дают возможность сказать, кто монополист, а кто нет, законно это повышение цены или незаконно. Сейчас ФАС испытывает дефицит инструментов, сегодня он может сказать только одно: «Вы сговорились». Но этого явно недостаточно. В новом законе значительно раскрывается палитра, меняется архитектура вообще торговой деятельности, которая позволит и ФАС лучше работать, и вся цепочка торговой деятельности будет выстроена по-другому. Это не контрольный вопрос, а содержательный. Т.е. закон меняет саму сущность торговой деятельности, торгового механизма в России – не такими будут торговые компании после этого закона, не такими будут структуры собственности в них, посредники будут выглядеть по-другому.

– Как будет осуществляться закупка продовольствия у фермеров и сельхозпредприятий?
– Будут закупать, понятно, те, для кого это является бизнесом, другое дело, что мы через этот закон будем смотреть, чтобы это не были монополисты, чтобы у фермеров был выбор – продать этой компании, этой, этой и этой. Закон обеспечит доступ к этому фермеру ряда компаний, чтобы они конкурировали между собой. Как раз этого сейчас нет – фермер сдает за столько, за сколько берут. Либо он выливает это молоко в канаву, либо продает за 7 рублей, как мы сегодня обсуждали (в эфире).

– Какого рода регулирование цен предполагается в законе: фиксирование цен на отдельные виды товаров, установление предельного уровня наценок?
– Этот вопрос обсуждается, мы пока еще к согласию не пришли. Это входит в понимание данного закона, однако инструментарий сейчас прорабатывается, как это лучше сделать – зафиксировать, сделать косвенное регулирование.

– Но если на одни продукты зафиксировали цену, то продавец отыграется на других товарах.
– Если зафиксировали, то срабатывает механизм поддержки фиксации. По большому счету государство должно компенсировать эти ограничения. Это общий подход к данному законодательству. Если вы в бизнесе что-то ограничили и если это приводит к определенному ущербу, то государство должно компенсировать. Это серьезное решение.

– Могут ли тогда быть применены субсидии?
– При необходимости, если мы увидим, что это необходимо, то будем субсидировать – в определенной форме. Но я думаю, что перекрестного субсидирования, о котором вы говорите, не будет. Мы так будем прорабатывать закон, чтобы этого не происходило.

– Достаточно ли запасов продовольствия в России сейчас? В прессе, например, всерьез обсуждается тема продовольственных карточек.
– В Москве у нас запасов продовольствия на три месяца (до нового урожая) – это общий подход. На сегодня, насколько я понимаю, эти запасы не сокращаются. Нет такого, чтобы сокращались запасы в Москве, и если говорить о России в целом, то нет дефицита продовольствия вовсе. Есть рост цен на продовольствие.

– Необходимы ли новые меры по таможенному регулированию экспорта и импорта продовольствия?
– Это решает правительство, которое с помощью пошлин защищает российский рынок, соответствующее законодательство позволяет ему это делать. Но я бы не стал говорить о мерах. Существующий инструментарий адекватен. Маневры с пошлинами позволяют защищать российское зерно, мало того, существующие процедуры увязаны с интервенциями, т. е. если зерно из продовольственных запасов выбрасывается на рынок, он должен быть автоматически защищен с помощью пошлин. В прошлом году этого не получилось, я думаю, что правительство сделает вывод и в этом году расхождения в этой политике не произойдет.

– Председатель правительства Виктор Зубков заявил, что правительство намерено ограничить импорт мяса птицы и свинины. Как быстро мы можем позволить себе сокращать импорт?
– С точки зрения уменьшения импорта правительству никто не мешает в любой момент воспользоваться механизмами ограничений, используя таможенные тарифы и барьеры, формирование квот. Эти механизмы также необходимо учесть в рамках переговоров по вступлению в ВТО.

Другое дело, чтобы сократить импорт продовольствия, надо начать производить свое продовольствие, а это более сложный вопрос – надо увеличивать субсидирование, находить новые инструменты поддержки производителя. Это большая серьезная задача, протяженная во времени, и должна быть включена в план долгосрочной стратегии развития Россия (до 2020 года). В определенном временном контексте предложение Зубкова убедительно.

К сокращению импорта (сейчас половина продовольствия импортируется) надо подходить разумно, поскольку мы не можем позволить себе, чтобы в магазинах исчезли продукты. Я думаю, что сокращать поставки продовольствия можно начинать уже с этого года, частично в небольших объемах со следующего – и по нарастающей.

– Сельское хозяйство субсидируется государством во всем мире, и его развитие сильно зависит от действий государства. Вы упомянули ранее, что действующий закон о сельском хозяйстве хорош, однако результаты в этой области пока скромные.
– Закон недавно начал работать, только с прошлого года по-настоящему. Для развития сельского хозяйства надо развивать механизмы, заложенные в этот закон, – интервенции, субсидирование процентных ставок, лизинг и др. Поэтому сейчас правительство начинает раскрывать эти инструменты. Но тут есть и наши вопросы, бюджета например: хватит ли 3 млрд (рублей) на интервенции, хватит ли порядка 8 млрд на Сельхозбанк в год, которые даются на лизинг и субсидирование процентных ставок. Считаю, что недостаточно, но это уже просто улучшение работы тех инструментов, что заложены в законе.

– Какая модель развития сельского хозяйства приоритетна для России?
– У нас не получится развивать сельское хозяйство как у кого-то, у нас свои люди со своим менталитетом и своими подходами. Я думаю, России, конечно, нужно использовать опыт ЕС, который я считаю лучшим в мире, лучше американского. Но при этом нам придется вырабатывать свой путь.

– В стратегии развития страны до 2020 года предусмотрено, что сельское хозяйство станет одним из тех конкурентоспособных секторов, с продукцией которых Россия выйдет на мировой рынок.
– Конечно, в РФ хорошие условия для сельского хозяйства, много регионов сельскохозяйственного направления. У них сейчас очень низкая интенсификация использования, нужно закупать новые стада, надо менять оборудование. По большому счету у нас современного сельского хозяйства очень мало. Инновационная экономика предполагает наличие современного сельского хозяйства, которого почти нет. Вот когда мы его сможем создать, после этого мы выйдем на экспорт продовольствия, как это сделала в свое время царская Россия. Для этого есть все объективные условия.

– Как изменится рост цен на продовольствие в ближайшее время?
– Цены в Российской Федерации на сегодня в основном определяются мировыми ценами. Подчеркиваю, 50% продовольствия в России – это импорт, соответственно, мы напрямую зависим от цен на продовольствие в мире. С точки зрения внутренних проблем в области продовольствия я не вижу больших трендов, направленных на повышение цен. Цены на ГСМ, на энергетику достаточно регулируются и не растут внезапно. Соответственно, только мировой тренд. В мире идет рост цен на продовольствие, таким образом, цены будут расти в пределах инфляции – порядка 10% в год.

– По словам экспертов, в России как в стране с развивающейся экономикой высокая инфляция неизбежна.
– Не только поэтому. У нас сырьевая экономика, а в сырьевой экономике нет никаких вариантов избежать инфляции. Наша экономика построена таким образом, что сидит на сырье плюс маленькая доля переработки. Основной экономический базис мы направляем за рубеж, больше половины доходов бюджета – доходы от таможни. Вследствие этого у нас открытая экономика и высокая инфляция. Избежать этого можно, только если мы изменим структуру экономики, что планируется сделать к 2020 году, когда основная компонента у нас будет не добыча природных ресурсов, а инновации и глубокая переработка. В стратегии заложена 4%-ная инфляция на 2020 год – это совершенно логичная и реальная цифра.

– В таком случае нужно ли пытаться любыми способами сбить инфляцию, как это делается сейчас?
– Я думаю, что это не получится. Я считаю, что все сегодняшние инструменты, которые не работают, – это инструменты непрямого действия.

Если мы говорим о регулировании в области Министерства финансов и банковском регулировании, то сейчас это инструменты, прилагаемые к сырьевой экономике. Они напрямую не могут повлиять на ситуацию. Нужно менять содержание этих инструментов, менять цели Министерства финансов и ЦБ, чтобы Минфин, например, отвечал за развитие, а не только за бухгалтерский баланс страны. Когда изменятся их цели и положения, тогда они смогут влиять на инфляцию в системе. Сейчас по инерции продолжается сырьевая политика, но мы-то от нее уже отказались. Нужно менять эти механизмы, переключать политику ЦБ и Министерства финансов на новую национально-инновационную экономику.

Наталья Жогова

Взгляд