Облака в августовской Москве
Тянутся вереницей облака, поглядывая на обезлюдевший каменный город. Устремляются в неведомые страны караванами, унося с собой летню.
Запылившаяся набережная, мне четырнадцать, август плавит мостовые, в обезлюдевшем каменном городе мне кажется, что весь он принадлежит только мне. Я поднимаю глаза. Небо. Огромное, бесконечно синее, куда-то в неведомые страны по нему караванами устремляются облака... Мне давно не четырнадцать, но каждый август облака-караваны возвращаются ко мне, достают из сундуков бусины с воспоминаниями, причудливым образом нанизанными на нитки, раскидывают платки и шали, на которых диковинными узорами проступают места и лица давно, казалось, растворившиеся во времени. Бреди дальше, караван, я буду ждать тебя каждый август до окончания времени, на каменной обезлюдевшей набережной.
Камерная, уместившаяся в улицы, а чаще в переулки, моя Москва, не содержит таких топонимов, как проспекты или площади. Уютный мирок для жизни, но не для полёта. Всякий раз, когда какой-нибудь моей мечте необходимо взлететь, я прихожу сюда, в самое лучшее место для того, чтобы отправлять свои мечты в полёт. Выпущенные с каменной набережной они взлетают над водой, уносятся вдоль реки, поднимаясь выше и выше пока ветер, секунду назад истошно бившийся в стекла верхних этажей высотки не подхватит их и не вытолкнет своей мощью куда-то совсем высоко... Мы обязательно встретимся здесь же, я буду немного уставшей, а вы исполнившимся.
