С нами, как с брендинг-студией, дважды произошла обидная история. Причём обидчиками оба раза выступили мы сами. И теперь рефлексируем от чувства вины и просим «помощи зала», чтобы коллеги рассудили, на чьей стороне добро, а на чьей — зло.
Камнем преткновения стал возраст соискателей.
История первая. Слишком молод
Примерно полгода назад мы открыли вакансию дизайнера, на которую откликнулся десяток молодых людей от 21 до 29 лет.
Очевидно, что старше становились соискатели, тем больший пул работ они представляли, тем больший опыт демонстрировали, тем больше впечатляли вдумчивостью и ответственностью.
А вот креативная составляющая выше была у тех, кому 19-23 года. Да, у этих кандидатов работы больше смахивали на ученические, но вот идей в этих работах было больше, как и смелости сообщить миру что-то радикально отличающееся от мейнстрима.
Мы пригласили очень молодого дизайнера с очень светлой головой и впечатляющими амбициями. Без нормального корпоративного опыта и без фестивального портфолио.
Через неделю после нашей совместной работы случилась СВО. Мир изменился. Бизнес прижал ушки и заморозил рекламные бюджеты. С нашим новым дизайнером, которым все были довольны, пришлось расстаться.
Здесь можно добавить большой плюс молодого сотрудника — прекращение отношений произошло безболезненно, на мирной ноте — без призыва к Трудовой инспекции, заявлений в суд и посула казней египетских на наши головы.
В результате некоторое время мы работали с молодым сотрудником на аутсорсе по договору ГПХ и кручинились, что пришлось так рано расстаться.
Второе пришествие
Долго находится в стагнации невозможно. Бизнес осмелел и начал размораживать бюджеты. Поток заказов восстановился, и мы вспомнили о молодом сотруднике, с которым толком и не поработали.
В июне мы вернули в студию нашего молодого дизайнера. Но именно на «длинной дистанции» открылись минусы нежного возраста.
В первый же день сотрудник опоздал, при этом очень мило извинился в стиле «Котика из Шрека» — сердиться было невозможно. Заинтересованность и энергия били через край — в каждый проект вносились рацпредложения, а рвение в работе зашкаливало. Примерно две недели наш молодой дизайнер изо всех сил изображал маститого дизайнера — ходил по офису с молескином, много курил и деловито разговаривал по телефону.
Ближе к концу месяца арт-директор попросил систематизировать и сдать работу по нескольким проектам — оказалось, что дизайнер много думал, но пока не нашёл идеальную идею — идею идей!
Надо сказать, что брендинг-студия, так же, как и любое рекламное агентство, — это бизнес, нацеленный на получение прибыли. У проектов есть сроки, а творчество сопряжено в первую очередь с монетизацией.
Поиск идеальной идеи обычно не включен в смету и не оплачивается заказчиком, если, конечно, речь не идёт, о международном фестивале.
Поэтому нашему сотруднику пришлось немного напрячься, чтобы всё-таки собрать мысли в файл и сдать результат арт-директору.
Такого напряжения он не выдержал, и на следующий день заболел. Показания разнились — от больного живота до вроде-бы-ковида. Пять дней дизайнер отсутствовал. Но через неделю появился и попросил новую креативную задачу. От глупых текучек, типа «отрисовать планировки» или «генплан» наша молодая звезда отказывалась с негодованием: «Я художник, а не плакатист!».
Через месяц таких исканий мы вежливо предложили амбициозному дизайнеру вернуться на аутсорс, решив для себя, что мы не воспитательное заведение и не имеем ресурса, чтобы привести к здравому смыслу утопическое представление о профессии дизайнера.
В анкетах соискателей мы стали ставить нижнее ограничение по возрасту: от 25 лет.
Обратная сторона медали
Освободившееся место срочно нужно занять. Мы подали объявление о поиске дизайнера.
Тут важно добавить, что с помощью самого текста вакансии мы заранее обозначаем минимальные требования к соискателю. Тексты составлены в стиле Магистра Йода с участием джедаев и Стороны Силы, то есть, подразумевают у дизайнера чувство юмора, актуальное мировоззрение и некоторую социальную лёгкость.
Даже на позиции, не связанные с маркетинговым или творческим мышлением, мы ищем людей, способных генерить идеи. И в целом, обстановка в офисе — а значит и результативность, зависят от живости ума сотрудников, от их лёгкости, свободы мышления.
Проблема возникла там, где мы её не ожидали. 90% откликов на вакансию пришло от людей 50+.
Не то, чтобы мы вводили какую-то дискриминацию, в офисе работают сотрудники разного возраста — но преумножать личный состав возрастными дизайнерами, т. е. увеличивать средний возраст студии мы оказались не готовы. Креативная индустрия требует свежести во взглядах и живости ума. Мы не утверждаем, что этих качеств нет у старшего поколения, но в группе 30-40 лет эти характеристики выражены ярче.
Это было болезненное решение, но нас оправдывает то, что портфолио соискателей 50+ было неубедительное. Такое ощущение, что большинство дизайнеров осталось в 90-х годах, там, где начинало свой путь в дизайне. Были и другая версия — дизайнеры 50+ — это переученные бухгалтеры, инженеры или экономисты.
Вероятно, если бы мы увидели яркое сильное портфолио, то вопрос о возрасте даже не возник бы. Но, увы, мы его не увидели.
Получилось, что к нижней возрастной границе мы добавили верхнюю — 50 лет. И здесь нет личного отношения — только корпоративное.
Это хорошо или плохо?
Есть опасения, что в креативной индустрии мы не единственная студия, которая не готова брать на работу старшее поколение. Во-первых, из-за стремления омолодить средний возраст компании. Во-вторых, из-за риска излишних требований, а также из-за желания и умения спорить и настаивать на своём, конфликтности, принципиальности, возможно, капризного характера. В-третьих, из-за стандартизации, шаблонности мышления.
С одной стороны это хорошо — нужно давать шансы молодым сотрудникам. С другой — а что делать тем, кто лишился работы после сорока?
Будем благодарны, если вы отзоветесь и расскажете о своём опыте, связанном с возрастом соискателей в креативных индустриях. Есть ли у вас в компании возрастные ограничения?