Всю ночь под окнами стоял дурманящий запах палой листвы. Ветер, запертый четырьмя пятиэтажками, метался по двору. То, охваченный яростью, срывал с деревьев листья и швырял их в погасшие окна, то, принесенной невесть откуда водой обливал всё и вся вокруг, то, вдруг обессилев, затихал, спрятавшись где-то в кронах каштанов, на которые минуту назад набрасывался диким зверем. Буйствовал до утра, а с рассветом затих, будто уснул. Над пожелтевшим за ночь двором нависли клочьями тучи, грязно-серые они долго не пропускали свет, но только ночь окончательно уступила дню, как ветер снова обернулся диким зверем и принялся с остервенением ломать ветки, с которых всю ночь срывал листья. Увы, не было дано ему ни избавления, ни смирения.