Новейшая история России началась с извинений. За что только не каялась интеллигенция, сдавшая свои партбилеты: за советское прошлое и бесчеловечный царизм, за памятники и названия улиц, за цензуру, плановую экономику и многое другое. Мы щедро принимали блага западной цивилизации — поначалу в рамках гуманитарной помощи: датскими колбасками, ветчиной SPAM и сухим молоком. С другими продуктами было не очень. Помню, как в год рождения Ярослава Дронова я стоял в очереди за колбасой. Мой порядковый номер был не на рукаве — трехзначное число смущенная активистка нацарапала ручкой на детской ладони.
Со временем советское — вынужденно осознанное — потребление стало забываться. Бабушка все еще стирала и развешивала сушиться пластиковые пакеты, но пополнять антресоль синькой смысла уже не было. Впрочем, и выбрасывать запасы она не разрешала. Сейчас только экоактивисты знают, что в СССР была практически, безупречная культура обращения с отходами. Макулатура и бутылки сдавались, сломанное не менялось, а чинилось, купить лишнее было практически невозможно — не на что да и незачем. Сравним с нынешним днем? Вот яркая иллюстрация новой эпохи (пере)потребления — половина зелени, четверть фруктов и пятая часть хлеба оказываются на свалке.
Вместе с невиданными благами нам предложили соблюдать свод правил. Появилось чужое «хорошо и плохо», где «плохо» — все, что было прежде. Шоковый режим адаптации к рыночной экономике привел к тому, что включить критическое мышление никак не получалось — просто не было времени. Самоидентификация вообще — наше слабое место.
Ноосфера впитывает людские чаяния, а потом осеняет собой деятелей культуры. Что у жителей на уме, то у артиста на языке. Нечего удивляться тому, что ни о каких сущностных размышлениях в массовой культуре речи не шло. Разве что золотая эпоха КВН подтвердила аксиому «голодные люди шутят смешнее». Что еще? Пластмассовая музыка, безликий вокал, примитивные гармонии и неумение играть вживую. В кино — за исключением редких шедевров вроде «Окна в Париж» или «Неоконченной пьесы для механического пианино» — коллективный творческий провал.
На безрыбье песни о России — относительно позитивно — пели группа «Любэ», Александр Малинин и Вика Цыганова. Проверьте свой плейлист, есть ли там эти артисты? Вот, собственно, и весь маркетинг традиционных ценностей в национальной массовой культуре.
За Ярославом Дроновым я следил с момента слепых прослушиваний в третьем сезоне шоу «Голос». Если не слышали его исполнение песни «Знаешь» — посмотрите. Этого достаточно, чтобы по достоинству оценить вокальные данные тогда еще молодого артиста. Рецензируя выступление Ярослава, Пелагея сказала: «Кажется, вы очень хорошо знаете, чего хотите: от себя, от музыки и вообще». Знала бы она насколько хорошо…
Потом Ярослав, как и 99% участников и даже победителей всевозможных вокальных шоу, потерялся. В какой-то момент я наткнулся на клип артиста по имени Shaman и не сразу узнал в нем звезду шоу «Голос». Песня была из разряда «что-то на обычном». Скажу честно, за новым, патриотичным этапом творчества артиста я не следил от слова совсем. Но феномен он на то и феномен, чтобы тебя зацепило его волной, как ни уворачивайся.
Для начала о критике. Что лучше — песня «Я — русский» или пародия Александра Гудкова «Я — узкий»? Что лучше — наличие певца Шамана на нашей сцене или его отсутствие? Уверен, и это довольно печально, многие интеллигентные люди выберут вторые варианты, забыв о свободе творческого самовыражения. Умным людям нашего поколения кажется, что петь о русскости — это по определению фальшь. В этом, собственно, и заключается маленькая трагедия современности.
Нет, я не буду давать оценок творчеству Шамана, но поделюсь личным впечатлением. Не так давно, в сторис Телеграма я увидел видео с одного из концертов Ярослава. Он как раз пел свой главный хит. И я увидел вздымающиеся флаги, поющих, как один, людей, очень роковую атмосферу и сильную энергетику. Увидел и подумал: столько лет отечественная эстрада обсмеивала все происходящее вокруг нас, концентрируясь только на негативе и продолжая каяться за чужие грехи. Столько лет деятели нашей — нашей! — культуры говорили о чем угодно, но не о России и ее многонациональном русскоязычном народе.
А когда такой артист появился, интеллигенция содрогнулась. Ну что ж, у нее появился еще один повод извиняться.
Главный редактор Sostav Роман Бедретдинов