Нос
к
носу #медиа

Малютин
Не изживает ли себя жанр интервью? Любой может завести телеграм-канал, да и писать там всё, что хочет. А что не хочет — то и в интервью не скажет. Зачем же они нужны?

Гридасов
Думаю, что нельзя сравнивать телеграм-каналы, ограниченные и по количеству знаков, и по тематике, с жанром интервью. Да и публикатор у Дурова более примитивен, чем те, за которыми я работал во второй половине 90-х. Интервью дает размах, свободу выбора тем, свободу перескоков с темы на тему, не обязательно только о спорте, позволяет вовлечь значительную аудиторию. К примеру, мое интервью Sports.ru про мифологию, сложившуюся вокруг фигуры Анатолия Владимировича Тарасова, прочитали больше, чем есть подписчиков у многих телеграм-каналов популярных журналистов. Мне кажется, что с интервью все в порядке. Их читают. А если заглянуть в YouTube, то бодрая поступь Дудя проложила дорожку для кучи новых интервьюеров.

Малютин
Подавляющее количество твоих материалов всё же посвящено хоккею, от первых заметок до сегодняшних книг. На какие этапы ты бы разбил свою журналистскую карьеру?

Гридасов
Сложно разбивать свою работу на этапы, когда ты постоянно в работе. Когда постоянно встречаются развилки, и ты можешь только гадать, что будет, если ты пойдешь направо или налево. А журналистика вся такая, как классический рисунок с тремя богатырями, причем дорог перед тобой не три, а огромное количество. Только на них нет табличек — сюда пойдешь, много денег обретешь, здесь вылетишь на обочину, а тут встретишь проект, которым прежде и не думал заниматься. Каждый день — жизненный выбор, поступить так или эдак, в том числе в профессиональном плане. Сегодня что-то кажется мелким, малозначащим решением, а потом вдруг выясняется, что это была развилка, которая всё перевернула в твоей жизни. Задним числом можно подогнать этапы развития, но зачем?

Моя первая заметка в газете вышла в 1983 году, когда мне ещё не было 15 лет, я очень рано начал, и да — начинал про спорт, про хоккей. До этого занимался такой детской рукописной журналистикой дома, как и многие пацаны в 70-е, сам для себя писал заметки, «выпускал газеты». Наш класс во французской спецшколе вообще был очень литературный. Многие писали «романы», стихи. Хотя самое мое первое произведение, мне было лет шесть, это, как бы сейчас сказали, комикс про зайца Сирафона, который едет с родителями на дачу. Почему Сирафон — не знаю, не помню. В 70-е хоккеисты были для меня небожителями, космонавтами, но в начале 90-х очередная и случайная развилка увела меня из хоккея и привела в баскетбол. Я стал баскетбольным обозревателем первого состава «Спорт-Экспресса». Хоккей ко мне вернулся абсолютно случайно, я не ждал этой встречи, но вот так вышло, что я шесть лет проработал над своей первой книгой — «Кристальные люди». Это не только про саратовский «Кристалл», не только про Саратов, это поколенческая история про то, почему каждый пацан, выходя зимой во двор, выходил обязательно с клюшкой. Если хотите — о том магическом влиянии, которое хоккей оказывал на моих сверстников. Сейчас среди покупателей моей книги — жители 12 стран мира и более 50 городов. Значит, я попал в какую-то нужную точку.

Малютин
Сегодняшним мальчишкам, чьи кумиры Овечкин, Кучеров и Капризов, твоя книга будет интересна?

Гридасов
Не знаю, скорее все-таки она для тех, кому лет 30-35 и старше. Трудно сопоставить опыт мальчишки, который с шести лет играет в ГТА, с опытом мальчишки, который с шести лет не вылезал со двора. У которого были «Весёлые старты», шахматы, футбол, хоккей, настольный теннис, лыжи, санки, велосипед — и бесконечное чтение книг. Эти опыты уже не очень бьются.

Малютин
Итак, вышла твоя первая заметка. Что было дальше?

Гридасов
Когда я был маленький, то я был такой сын полка в областной комсомольской газете «Заря молодёжи». Сдружился со старшими товарищами 24-25 лет, они меня взяли в оборот: давали слушать музыку на кассетах, носили книги, которые было не достать в обычных магазинах. Первый наш, на троих, с моими товарищами, официальный справочник про саратовский футбольный «Сокол» в издательстве «Коммунист» вышел в 1984 году, когда мне было 16, а к 18 годам я уже состоял в комиссии пропаганды Федерации хоккея с мячом. Вёл переписку огромную по всей в стране. Обменивался статистикой и справочниками. Для 18 лет это, наверное, нормально. Одновременно писал стихи и рассказы, заметки про спорт и не о спорте.

Малютин
Не жалеешь, что сосредоточился в основном на спорте?

Гридасов
В какой-то период жизни мне надоело писать о спорте, и я немножко пожалел, что ему было отдано больше времени, чем всему остальному. При этом сложно сказать, в каких жанрах и на какие темы я не писал в разные годы. Были и литературные рецензии, и бизнес-расследования по воровству в крупных организациях. Репортажи из Вильнюса в 1990 году, когда там были танки. Поездки к передовикам производства в страду, краеведческие материалы, интервью с писателями. Рассказы для «толстых» журналов и колонки про кубинские сигары. Перепробовал, наверное, всё, кроме чисто новостной журналистики.

Малютин
Другие жанры и тематики помогают спортивному журналисту?

Гридасов
Любой опыт пригождается, безусловно. Я говорю студентам: если, к примеру, ваш кумир — Василий Уткин или Сергей Микулик, то не надо мечтать писать, как они. Выйдет обязательно хуже. Если хотите научиться хорошо писать, читайте Набокова, Чехова, Гоголя, Трумена Капоте, Томаса Вулфа, Виктора Шкловского. Читайте не только самого Набокова, но и то, что писалось о Набокове. Если любите Мураками — почитайте, как его переводчик работал над переводами, с какими трудностями встречался. Берите планку выше. Пусть вы не станете чеховыми, но вы станете писать лучше, чем средний спортивный репортёр.

Еще во времена PROспорта, и позже, разным студентам, в том числе в школе спортивной журналистики Василия Уткина я каждый год читаю лекцию о спортивном репортаже на примере одной сцены из «Завтрака у Тиффани». Разницы в приёмах нет никакой. Как любит говорить Василий Уткин, повторяя одного мхатовского актера: у плохого актера — три штампа, а у хорошего — триста. Вот, кстати, я давно заметил, что письменный спортивный репортаж, он как немое кино, в нем нет звуков, хотя, понятно, что там есть монологи и диалоги. Поучиться озвучивать текст можно у Трумена Капоте. Очень полезно читать книги и лекции режиссеров и сценаристов. У них можно много интересно почерпнуть, как двигать историю не пересказом событий, а движением. В том же «Завтраке», когда Капоте нужно показать, как флотский офицер брезгливо отшатывается от девушки-модели, доверившей ему подержать свой бокал с виски, пока она вышла в туалет, он не пересказывает чувства офицера, он их показывает одной фразой: «Флотский офицер, державший бокал Мэг Уайлдвуд, поставил его на место». Здесь есть и движение (поставил бокал), и звук (звук бокала, который резко ставят на стол).

Пусть литературные критики сейчас надо мной посмеются, но я считаю, что журналист должен читать и хороших литературных критиков.

Малютин
Звук в спортивном репортаже — это щелчок клюшки по шайбе?

Гридасов
Щелчок по шайбе, удар об штангу или борт — это всё уже избитые сто раз приёмы. C точки зрения драматургии — ни о чём. Всё равно как написать, что двое пьяниц встретились, купили водки и чокнулись: ничего нового, хоть и звук есть.

Малютин
Что же может сыграть роль того самого бокала?

Гридасов
Каждый раз происходит по-своему. На русском написаны тысячи репортажей о матчах «Барселоны» и «Реала», ну что тут ещё можно изобрести? Но вот в журнале PROспорт Дима Навоша (сейчас руководитель Sports.ru — А.М.) — я почему-то запомнил — описывает маленькую сценку. Кто-то из болельщиков бросает недоеденный гамбургер, и тот, не долетая до трибуны с фанатами команды-соперника шлёпается на ступеньки. Мы видим полёт этого гамбургера, слышим шлепок, легко представляем раздавленный гамбургер на бетонной лестнице, это и есть та кинематографичность, которая требуется хорошему репортажу.

Этот репортаж Навоши, кстати, убили потом вместе с архивом PROспорт. Он есть у меня дома на компе, но это надо все перечитывать, чтобы найти, у меня всё в файлах .pdf и InDesign.

Нужна наблюдательность, может, всего лишь одна деталь, которая даст все нужные эмоции. Можно написать, что игроки проигравшей команды были все понурые. Но они после больших поражений всегда понурые. Что нового этого даст читателю? Мне один раз повезло стоять у входа в раздевалку после того, как баскетбольный ЦСКА проиграл в «Финале четырех» израильскому «Маккаби». Мимо меня, молча, опустив глаза, прошла вся команда — «понурые». И только Сергей Панов вдруг повернулся ко мне и сказал: «Вишь, какой павлин-мавлин». Всё, других фраз не надо.

Малютин
Да, удачно вышло. А самой большой своей удачей в карьере что считаешь?

Гридасов
Ой, за 36 лет в журналистике трудно это как-то классифицировать. Ну, например, я горжусь интервью с Виктором Пелевиным, взятым в 2003 году для журнала GQ, которое до сих пор гуляет по многим пелевинским форумам и многими называется лучшим интервью Пелевина за его карьеру. Это был период, когда Пелевин заключил контракт с издательством «Эксмо», по которому был обязан перед выходом каждой книги — в данном случае это были «Числа» — дать несколько интервью в неких «правильных» местах.

Соответственно, инициатором выступило «Эксмо», а давалось интервью по e-mail. Ведь у нас Пелевин светонепроницаемый, темные очки, никаких публичных пресс-конференций, даже e-mail был одноразовый, специально для этого интервью.

Я абсолютно не знал, о чём с ним беседовать. Ходил по редакции и бубнил, что ничего не понимаю в буддизме и всех этих пелевинских делах. Я же буду полный профан в этом интервью, подскажите что-нибудь. Я даже романа не читал, он еще не вышел и мне текст издательство не предоставило. Тогда я решил действовать, как есть — как лох, который ничего не понимает. Начал интервью с вопроса:

— Где вы сейчас находитесь? Какие предметы вас окружают? Что вы видите из окна?

— Знаете, Станислав, это очень личный вопрос...

Каким-то образом дальше и Пелевин, и я увлеклись разговором, и беседа, несмотря на моё лоховство, получилась.

Малютин
Любопытно, что ты вспоминаешь как успех именно эту историю, а не запуск Sports.ru, такого очевидно яркого и популярного проекта.

Гридасов
Запуск «Спортса» (с ударением на окончание — А.М.) остался в истории, но я про это уже столько раз рассказывал, что даже не знаю, какие ещё новые слова найти.

Малютин
Про Sports.ru написано и правда много, однако история твоего выхода из проекта выглядит не до конца ясной. Время прошло, может, расскажешь подробнее?

Гридасов
Сейчас, только это дело надо перекурить... Процесс моего выхода из «Спортса» не был одноэтапным, это история, растянутая во времени. Начать с того, что когда я из «Известий» с позиции замглавного — при главреде Михаиле Кожокине — уходил старшим редактором в GQ, то я занимался в «Известиях» уже не столько спортом, сколько тем, что там называлось молодёжной политикой. В моей сфере было создание нового сайта и полосы «Хит», которую в основном писали другие люди, не из штата «Известий», совершенно другим языком. Мы там, конечно, безобразничали со страшной силой. Максим Семеляк опубликовал заметку о Константине Беляеве — это воровской шансон. Я писал кинорецензии и литературные рецензии, познакомился с большим количеством московских издателей, с писателями русскими и нерусскими. Моя жизнь стала уходить от чистого спорта, но «Спортс» я при этом не бросал. Потом уволился из «Известий» и пришёл в журнал GQ.

Малютин
Почему уволился?

Гридасов
В тот момент в «Известиях» шла жесткая рубка между разными партиями, которые по-разному видели развитие газеты, а я не хотел в этом принимать участия, мне это было не интересно. Я вышел, буквально, на улицу, в никуда, и встретил Алексея Зимина, который тогда был главным редактором журнала GQ. Его редакция сидела в десяти минутах ходьбы от «Известий», на Большой Дмитровке, и мы с ним пошли в Камергерский переулок выпить водочки. Вот, говорю, такая фигня, я безработный и не знаю, чего дальше делать. Он говорит, какая ерунда, выходи прямо завтра к нам. Я удивляюсь: как так, у вас же большой западный ИД Conde Nast, президент, генеральный директор, эйчар! Совершенно незнакомый мне мир. Он говорит, ерунда, выходи, там разберёмся.

Спортивной журналистики в моей жизни стало ещё меньше. Те же писатели, литературные рецензии, репортажи — в Звёздный городок съездил. А еще редактор GQ в рамках должностных обязанностей должен был ходить на презентации духов, дегустации виски, швейцарских сыров и об этом писать либо редактировать чужие заметки. Как это бывает — каждый год выходит новый флакон «с нотками». Но ты же не можешь публиковать пресс-релизы. Вот присылает, допустим, Kenzo: у нас новый аромат и нотки такие-то — пресс-релиз никому не интересен. Мы на каждый флакон духов старались сочинять хоть маленькую, на 20-30 строк, но story. То же самое с яхтами, ботинками и прочим.

Естественным образом мой круг общения стал далёк от спорта. Например, через Зимина и Семеляка я стал общаться с Сергеем Шнуровым и группой «Ленинград». Ввёл в свет бывшую фигуристку и начинающую певицу Анну Семенович. Позвонил знакомый: она мается без дела, а ты всё равно ходишь по всяким тусам, так бери её с собой. Я звонил, говорил, Аня, сегодня такая-то клубная вечеринка, встречал её у дверей ресторана и запускал в зал, а дальше она сама заводила знакомства.

У нас в GQ был потрясающий коллектив, пять или шесть редакторов после ухода из GQ стали главредами разных журналов. Мы жили абсолютно вне международного кодекса сотрудников «Конде Наста». Журнал Vogue, «Дьявол носит Прада» и все такое — это 11-й этаж. А мы сидели на 10-м, неуправляемая пьющая банда, которая приходила на работу к часу-двум дня, нарушая все святые заповеди «Конде Наста». Когда тебе хорошо, то кажется, что это хорошее будет всегда. Но продлилось оно менее двух лет.

Малютин
Какой это год?

Гридасов
Так, сразу после Олимпиады в Солт-Лейк-Сити... Весной 2002-го года я пришёл в GQ, а вся наша лафа закончилась в декабре 2003-го, когда все редакторы положили заявления на стол.

Малютин
Почему Conde Nast перестал терпеть вашу вольницу?

Гридасов
У нас поменялось начальство. Прежний директор, совершенно гениальный и обаятельный Михаил фон Шлиппе был влюблён в то, что мы делаем, ценил, и ему было всё равно, приходили мы в девять утра или в час дня. Для него главным был продукт. А он нравился ему, он нравился читателям, он нравился рекламодателям, у него был хороший «гэллап» (охват аудитории по данным TNS Gallup — A.M.). После нашего ухода «гэллап» восстанавливали полгода.

Директором поставили женщину из Австралии, такую типичную воспитанницу «Конде Наста», совсем не помню, как ее звали. Помню только, что у нее муж был клоун. Ну, натуральный клоун, по профессии. И вот она видит эту вольницу, толком не знающую английского, да еще и часто выпивающую на рабочем месте. Да ещё и когда она приходит и говорит, что надо поставить вот такую обложку, а в ответ слышит: «Нет. Вы не знаете русского рынка. Ставить надо вот эту обложку». Последней каплей стал концерт на «Человеке года», когда Шнуров, спев пять-шесть песен, начал разбивать гитару об сцену. Для нового директора это было крушением всего, что она знала и понимала к своим — не знаю точно, сорока, что ли — годам.

Тогда они решили поменять главреда (на Николая Ускова — А.М.), чтобы был хороший английский, хороший пиджак, манеры, подходы по правильным рекламодателям, у него была репутация человека, сделавшего хороший журнал Men’s Health, и все будут счастливы, какой у нас фронтмен. А остальные редактора — по плану — должны были остаться на своих местах и продолжать жить и делать журнал, как и раньше. Но когда Зимина уволили, мы все в знак солидарности положили заявления, а потом на нас вышел Михаил фон Шлиппе, который как раз в «Индепе» (ИД Independent Media — A.M.) стал отвечать за мужские журналы, в том числе за PROспорт, куда меня позвали главредом.

Малютин
Получается, в спортивную журналистику ты вернулся, по сути, случайно?

Гридасов
Не совсем так. Спустя примерно месяц после запуска PROспорт мне звонили из «Индепа» со словами, что ты, говорят, знаешь и спорт, и гламур, давай будешь в PROспорт первым замом. Вы меня, конечно, извините, я отвечаю, но раз вы сами говорите, что журнал вам не нравится и надо всё менять, то как можно приходить первым замом? У меня и так шикарная жизнь.

Когда GQ кончился, мы с Игорем Порошиным вдвоём пришли в PROспорт под условие, что мы создаём категорически другой продукт и по нашему усмотрению меняем состав редакции. Началась плотная работа в PROспорт, а через год журнал купил Роман Абрамович.

Малютин
Тем временем Sports.ru...

Гридасов
«Спортс» на тот момент был в полузаброшенном состоянии, с неработающими серверами, а для меня нет ничего хуже, чем затянувшиеся проблемы, которые не решаются годами. Ты тратишь кучу сил, ищешь выход, а ничего нового не происходит. Сайт был запущен в 1998 году, мы искали инвесторов еще в эпоху первого «мыльного пузыря». Пять с половиной лет «Спортс» жил, не имея никаких инвестиций вообще. Никто нам не давал денег, и мы крутились сами, зарабатывали подножный корм, чтобы платить новостникам. Может быть, это нельзя назвать бизнесом, но ведь и небизнесом нельзя назвать то, что работает хотя бы в ноль.

И вот поступает предложение от Германа Ткаченко (бывший топ-менеджер у Олега Дерипаски — А.М.) о выкупе контрольного пакета Sports.ru. Мы его приняли. При этом я остался миноритарием, я не хотел полностью уходить из «Спортса». Мы договорились, что я еще год являюсь если не фронтменом, то по крайней мере не отрицаю принадлежность к «Спортсу», хотя реально к тому моменту уже никак не влиял на редакционную политику. Инерция продолжалась еще три-четыре года, когда мне звонили спрашивали, что там у тебя в «Спортсе», а я в редакции не был сто лет.

А потом случилась неприятная вещь, когда меня подставили. Давайте будем считать, что я дурак.

Малютин
Зачем же так сразу?

Гридасов
Развели. Журнал принадлежал Абрамовичу, а сайт принадлежал Ткаченко. Они были в хороших отношениях на почве футбола, тесно общались на тот момент. И кто-то — я догадываюсь, кто, но не хочу называть фамилию — настучал Абрамовичу, что я якобы использую его деньги на развитие «Спортса».

При этом, замечу, что когда у нас была массированная реклама журнала PROспорт в интернете, рекламная кампания с очень хорошим покрытием, то у меня, как совладельца «Спортса», было искушение включить «Спортс» в медиаплан. Причем это было бы честно: без всяких натяжек Sports.ru входил в число уважаемых рекламных площадок, это был один из лидирующих сайтов по спортивной тематике. Но мой гендиректор сказал мне тогда: «Стас, не делай этого». Ведь это значит подставиться: кто-нибудь доложит, не так поймут, потом не отмоешься. Скрепя сердце, я согласился с этими доводами. И журнал PROспорт на сайте Sports.ru не рекламировался.

Но все равно нашелся добрый человек, который преподнёс картину таким образом, что я деньги Абрамовича частично сплавляю на свои нужды на «Спортс», где был миноритарием. Обвинение в этих кругах достаточно серьёзное. Ты же как бизнес-журналист понимаешь, в чём меня обвинили?

Малютин
Как не понять — в воровстве.

Гридасов
Да-да. Я как мог встречался и объяснял, что всё не так, но меня сути вынудили оставшиеся акции «Спортса» продать. Не очень приятная история. Так и вышло, что я к «Спортсу» больше не имею отношения.

Малютин
Насколько известно, с PROспорт в итоге тоже некрасиво получилось.

Гридасов
Когда Роман Абрамович выходил из журнала PROспорт, было два варианта. Либо журнал закрывается, либо переходит в руки менеджмента, то есть нашей команды, но ни один из нас не был миллионером, чтобы потянуть развитие журнала за свои деньги. Тем не менее мы не могли бросить всё, сделанное за почти десять лет, и взяли на себя эту ношу, где-то год колупались сами и нашли в итоге инвестора, который не вызвал никаких подозрений — Евгений Валерьевич Мышковский, топ-менеджер «Газпром экспорта» и владелец чешского спортивного холдинга, куда входил хоккейный клуб «Лев» (Прага), баскетбольный клуб, возможно, что-то ещё.

Мы подготовили бизнес-план и стратегию развития журнала на несколько лет вперёд. Достигли договорённости об инвестициях. Предстоял 2013 год, мы честно предупредили, что идёт кризис, что рекламные ожидания по рынку завышены, и год будет тяжелейший. Нам сказали: всё, о чём договорились, соблюдаем. Мы наняли полностью новую сильную редакцию на совершенно новый, в том числе концептуально, сайт, запустили сразу несколько новых продуктов. Инвестиции были разбиты на транши по три или четыре месяца.

И вот представьте себе, в апреле мы созваниваемся, он подтверждает транш, мы подписываем бумаги. Но начиная с мая ни он сам, ни его секретарь, ни помощник, ни его дочь, которая училась на журфаке и как-то приходила в редакцию — вообще нам ни разу не ответили, никаким образом.

Мы стучались к его знакомым и знакомым знакомых, объясняли, что грозит катастрофическая ситуация. Транш не пришёл и в мае мы фактически остались без денег. Но это еще не самое худшее. Хуже, что мы не знали, а что произошло. А вдруг он объявится через месяц или два? А можем ли мы начинать искать других инвесторов? Желающие в принципе были. Но ведь у него 85% — мы же не можем ставить подпись от имени этих акций.

Малютин
Что вы сказали людям в редакции?

Гридасов
Мы собрали редакцию и сказали, что мы все в равной ситуации. Денег не получает никто: ни руководство, ни один другой сотрудник. Сколько продлится такая ситуация, мы не знаем. Каждый волен принять решение остаться или уйти искать новую работу. Мы надеемся продержаться три-четыре месяца и походить ещё по рекламному рынку. Новые люди с сайта, конечно, восприняли всё это негативно и остро, в отличие от тех, кто работал с нами и знал нас по пять-шесть лет. Кто знал, что в случае задержек зарплат у нас первыми получают деньги низкооплачиваемые и многодетные, а начальство в самом конце.

Полтора месяца я писал дочери «инвестора» письма с вопросами, что происходит — она меня забанила. Секретарша однажды ответила, что «если будет возможность, я ваш вопрос передам, но сказать вам ничего не могу». Помощник не взял трубку ни разу вообще. Деловые партнёры разводили руками — сами не можем дозвониться.

Жаль, что мы не могли распоряжаться акциями. Хотя, повторю, интерес был от «Советского спорта» до Тимофея Мозгова, от создающегося холдинга «МатчТВ» до спортивноувлеченных миллиардеров. PROспорт не был классическим журналом и вполне мог приносить прибыль.

Малютин
Похоже, речь пойдет о схеме, которую мы обсуждали в прошлой беседе цикла «Нос к носу»: издание предоставляет бренд и подтягивает свою аудиторию на прибыльные проекты?

Гридасов
Мы не предоставляли бренд, мы делали все своим силами. Мы назвали это Publishing 360. Сделали фестиваль в Парке Горького. Первый год убыточный, второй отбил затраты и первого фестиваля, и второго, третий вышел в плюс. На следующий год, 2012-й, мы запустили международную конференцию PROспорт, которая была плюсовой с первого года. Это вроде конференций, которые проводятся «Ведомостями» и другими изданиями. Но чтобы понимать уровень — к нам приезжали люди из «Челси», «Барселоны» и лондонского «Арсенала», НБА, «Байера-04», которые до этого в России не выступали никогда. Дорогое престижное мероприятие.

Дальше мы сделали приложение «PROспорт -Бизнес», где рассказывали про спортивный маркетинг и поддерживали нашу конференцию, размещая пакетную рекламу. Запустили рейтинг 100 самых популярных спортсменов России. Сделали премию PROспорт в области маркетинга, где не брали денег ни за вход, ни за победы. Затем планировали открыть сразу сеть PROспорт-школ, которые бы тоже были сразу плюсовыми.

Но в итоге команда из 40 человек оказалась, по сути, кинутой — кто на месяц, кто на полгода, а кто на полтора. Беспрецедентный случай. В медиа все-таки кидать не принято. Считается, что с журналистами надо расставаться мирно. Такого я больше не видел ни разу. Все это было на пределе возможностей. Мы тянули, сколько могли. Это был кошмар, который для меня закончился нервным срывом, гипертоническим кризом и аллергическим шоком. Спасибо, «скорая» быстро приехала.

Малютин
Можно предположить, что после такого не хочется видеть ни редакций, ни инвесторов...

Гридасов
У меня были предложения от двух журналов стать главным редактором, но я действительно этого больше не хотел. И не искал работу в медиа. После некоторой паузы пошли совершенно неожиданные предложения, которые вытащили меня из этого нервяка и, мало того, принесли много удовольствия. Я читал лекции, работал экскурсоводом в Саратове по программе «Стрелки», побывал музейным экспертом, закончил наконец-то свою книгу «Кристальные люди», на деньги Федора Смолова сделал в Саратове уникальный арт-объект «Арку-звонницу», вылез из редакторской скорлупы, познакомился с кучей новых людей. Приходили и такие неожиданные предложения, как возглавить новое музейное пространство, но сейчас я сосредоточен над своей второй книгой. Это будет история про то, как после войны Иосиф Сталин создавал в стране советский профессиональный спорт — по сути, ту самую систему, которая в слегка видоизмененном виде существует до сих пор.

Работаю в архивах, изучаю советский быт 40-х и 50-х, читаю книги по литературоведению и американский нон-фикшн — чтобы научиться, как это делается. Мне не интересно в очередной раз написать, кто на какой минуте забросил шайбу канадцам в 1954 году. Меня интересуют люди и эпоха, и столкновение нашей эпохи с северо-американской, например, космическая гонка, которая напрямую влияла тогда и на спорт, и на умонастроения людей по обе стороны океана.

Малютин
Примерно о тех временах, кстати, фильм «Легенда номер 17» — как ты его оцениваешь?

Гридасов
Это более поздние времена, и это шняга, полная шняга. Ещё недавно посмотрел по совету товарища разбор фильма «Движение вверх» от BadComedian, меня хватило часа на полтора. За свою жизнь я видел много американских и канадских фильмов о спорте. «Легенда» и «Движение» — набор штампов, слизанных со средних образцов американского кино. Добротные сценарии, понятные коммерческие мотивы. Но враньё чистой воды. Образы игроков, тренеров, чиновников не имеют никакого отношения к реальности. Это еще ладно. Они болтаются, как куклы на веревочке между спектаклями, никак не взаимодействуя друг с другом.

Почему-то Дэвид Ремник (главред The New Yorker — A.M.) , который пишет биографию Мохаммеда Али, справляется без вот этих вот приёмов. В канадском фильме «Ракета» о Морисе Ришаре сценарная канва полностью совпадает с реальной судьбой Мориса Ришара. Почему-то даже такие средние американские ленты, как «Чудо на льду» — про их победу в Лейк-Плэсиде — обходятся без изменений и перекраивания сюжетных линий. Я хотел бы сделать такой вот документальный роман, где нет вранья, литературного лифтинга и которая была бы интересна не только любителям спорта.

Малютин
У кого будешь брать интервью для этого проекта?

Гридасов
Я хотел бы поговорить с Александром Бауновым, главным редактором сайта Carnegie.ru. Когда я пришел из армии, это был первый человек, которого я встретил на журфаке МГУ. И мы даже учились в одной группе.